Дай руку, и пойдем в наш грешный рай!..
Наперекор небесным промфинпланам,
Для нас среди зимы вернулся май
И зацвела зеленая поляна,
Где яблоня над нами вся в цвету
Душистые клонила опахала.
И где земля, как ты, благоухала,
И бабочки любились на лету...
Мы на год старше, но не все ль равно,
Старее на год старое вино,
Еще вкусней познаний зрелых яства...
Любовь моя! Седая Ева! Здравствуй!
(Ноябрь 1932)
Эта закатная любовь принесла Парнок много счастливых часов, ей посвящены последние стихи поэтессы:
"Будем счастливы во что бы то ни стало..."
Да, мой друг, мне счастье стало в жизнь!
Вот уже смертельная усталость
И глаза, и душу мне смежит.
Вот уж, не бунтуя, не противясь,
Слышу я, как сердце бьет отбой.
Я слабею, и слабеет привязь,
Крепко нас вязавшая с тобой.
Вот уж ветер вольно веет выше, выше,
Все в цвету, и тихо все вокруг,
До свиданья, друг мой! Ты не слышишь?
Я с тобой прощаюсь, дальний друг.
31 июля 1933 года. Село Каринское. Софии Яковлевне всего 48 лет. Не знаю, как вам, уважаемый читатель, а мне в последних словах слышится прощание с Мариной Цветаевой. Парнок умерла 26 августа 1933 года, а 31 августа 1941 года закончит свой крестный путь Марина Ивановна.
Возможно, вы спросите, почему так подробно мы останавливаемся на интимной стороне жизни Софии Парнок. Исчерпывающий ответ дала ее биограф София Полякова: "Так как Парнок не делала тайны из этой стороны своей жизни, без знания ее непонятными окажутся многие стихи". От себя добавим: необычность ее пристрастий создавала обособленность в обществе, порождали одиночество, что тоже непонятно без знания "этой стороны" ее жизни. И важно понять, что ее трагедия и та "неприкрытость", с которой она сама говорит об этом, "не должны быть восприняты как бестактное и праздное вторжение в сферу очень личного". А теперь об "очень личном" - ее стихах.
Судьба жестоко обошлась с наследием Парнок. Свою литературную судьбу она сравнивала с судьбой поэтессы XIX века Каролины Павловой, тоже не нашедшей признания при жизни:
Но современницей прожив бесправной,
Нам Павлова прабабкой стала славной.
Особое место в духовной жизни Парнок принадлежит Тютчеву:
И в том нет высшего, нет лучшего,
Кто раз, хотя бы раз скорбя,
Не вздрогнул бы от строчки Тютчева:
"Другому как понять тебя?"
И в письмах к близким, и в стихах поэтессы часто звучит мотив непризнанности:
... в стол... в заветный ящик
Лети, мой стих животворящий,
Кем я дышу, и в ком живу!
