Да, пора бы и воды попить. Остановились. Подождали, пока носильщик разлил воду по бокалам. Утолили жажду. Фаддий перевернул бокал и помахал им в воздухе, ловя на ладонь вылетевшие капли. Не присаживаясь, пошли дальше. Сегодня дышалось ровно. Нога ступала по гладким местам без ям и сухих веток. Сбоев в ходьбе почти не было.
— Животные понимают человечий язык? Правда, что Черные Колдуны говорят на птичьем языке?
— Отрок, по тебе плачет деревня грамотных. Там обсуждают вопросы бездельников. Например, там любят сцепиться в хорошем споре на предмет обсуждения «проблемы», н-ня-а, — передразнивает Фаддий высоким неживым голосом, — каком языке разговаривали животные до ухода на планету Андомора? Был ли у них общий язык? — Рассмеялся, вспомнив что-то, но не поделился с юным собеседником.
Не поддаваясь на издевку, прозвучавшую в голосе наставника, Лориан терпеливо спросил:
— А если правда, что животные говорили на одном языке и все понимали? Рыбы понимали лошадей? Вот здорово!
Фаддий нахмурился:
— Глупец, он везде глупец. На Балхане и в горах дурак остается дураком.
Лориан не обиделся. Ему было интересно узнать хоть что-нибудь про деревню грамотных.
— Мудрец, не знаю, о чем спорили в деревне грамотных, но думаю, победила та сторона, которая настаивала на общности языка животных. Иначе как бы они ушли одной дорогой от людей? — Последнюю фразу Лориан произнес с едва уловимым вызовом, но, не получив привычного обострения, спор быстро подходил к финалу.
Фаддий хихикнул:
— Уверен, что так. И не все люди позабыли звериный язык. Его помнят шаманы племени Большого Леса. Если ты говоришь на том языке, что тебе выспрашивать несчастного Фадция? Проваливай той же водной дорогой, которой шел до встречи с Тениханом.
Лориан пропустил колкость мимо ушей. Он уже немного узнал Фаддия и был уверен — самое интересное в новом разговоре впереди. Фаддий «разогревался».
— К нему с добром, а он к тебе — с проблемой. — Фаддий помолчал. Затем тихо произнес: — Китовлас желает наказать людей, наделить каждое племя отдельным языком.
О Китовласе Лориан готов был расспрашивать бесконечно. Но у Фаддия не было желания рассуждать о детских страшилках.
— Отрок, скажи, ты владеешь многим или ничем?
— У меня есть ваш подарок — знак с изображением рыбы.
— О! — Фаддий посмотрел куда-то вдаль, привычно перекатывая язык во рту. Щеки его от этого смешно вздувались. Временами Фаддий стеснялся этой привычки, — в конце концов, такой недостаток лишь продолжение теории регулярного жевания. Побороть выработавшуюся манеру гримасничать не хватало силы воли.
