– Надёжное, очень надёжное! – заверил Алёшка. – Постоялый двор такой, тайный. Там холопья беглые время пережидают, стрельцы-дезертиры, люди лихие, что числятся в розыске. Да мы же с тобой там ночевали както, Ляксандра Данилыч, в том году, когда ты сбежал от батяньки своего… Помнишь?
– Было дело, – осторожно кивнул Егор головой. – Только вот само место запамятовал…
Они вышли за ворота тайного «постоялого двора» уже чёрной ночью. Впрочем, полной темноты не было: небо было ясным, в северной части небосклона висела яркая жёлтая луна, многочисленные звёзды подмигивали – лукаво и совершенно по-приятельски…
– Значится так! – громким шёпотом объявил Егор. – Ты, Швелька, езжай прямо сейчас к Покровским воротам. Бляха-то с собой? Если стрельцы пристанут, сразу им в морду пихай бляху-то и посылай куда подальше… Всё понял? А ты, Алёшка, на стрёме постоишь, пока я слажу в гости к нашему князю. Если что, сигнал подашь. Петухом-то умеешь кричать? Вот и прокукарекаешь ежели что. Неосторожно это – ночью вопить петухом, да ладно уж, сойдёт на первый раз…
Они затаились за высокими кустами сирени, что росли на углу нужного проулка и улицы Варварки.
– Чего ждём-то, Данилыч? – жарко зашептал ему в ухо Бровкин.
– Ты, Лёха, привыкай меня называть «командиром»! – так же тихо ответил Егор. – В нашем деле мелочей не бывает! Чего ждём? Ты что, не слышишь, как шумят за забором? Вон и кони всхрапывают…
– Похоже, они лошадей седлают! – неуверенно предположил Алёшка. – Куда это наши молодцы собираются – на ночь глядя?
– Куда, куда… Туда, на дела лихие, на разбой ночной…
Наконец раздался тоненький противный скрип, одностворчатые ворота распахнулись, в переулок начали (в свете одинокого факела) один за другим выезжать едва различимые всадники: шестеро – в тёмных и неприметных одеждах, седьмой – в белом атласном кафтане и в боярской бобровой шапке.
«Подо Льва Кирилловича, любимого царского дядю, кто-то вырядился! – отметил про себя Егор. – Лицедеи, тоже мне! Только вот интересно, кто придумал такую запутку?»
– Ну, с богом, ребятушки! – проскрипел жестяной голос князя Степана. – Делайте всё, как я вам велел!
Мягкий перестук лошадиных копыт, предусмотрительно обмотанных тряпьём, затих в проулке, коротко проскрипели петли, ворота закрылись, вокруг снова установилась чуткая ночная тишина…
Выждав примерно (по ощущениям) минут сорок, Егор махнул рукой, выбрался из сирени, по нетоптаной траве подошёл к одностворчатым воротам, положил руку на ствол вишнёвого дерева:
