– Что так? – нарочито небрежно поинтересовался Егор.
– А то сам не знаешь?
– Не, ни сном, ни духом. Вот те крест!
– Да Фома тебя, Санюшка, ищет. Прибить грозится, бугай здоровый, – проинформировал рябой старик Вьюга. – Кто-то ему донёс, что ты его дочку Марфутку… Ну, того самого, сам знаешь, чего…
– Врут всё! – искренне возмутился Егор. – Наговор сплошной! Домогалась эта дура меня, врать не буду. Но отказал я ей, не нравятся мне такие глупые бабы. Где сам Фома-то сейчас?
– У себя, где ж ему быть ещё! – Прыщавый Василий махнул рукой в сторону сенника. – Мастерит чегой-то.
– Покедова вам, люди добрые! – кивнул головой Егор и бодро зашагал в сторону высоченного сарая, где складировали сено на зиму.
– Санюшка, ты уж там сторожись, не лезь сразу на рожон-то! – долетел обеспокоенный голос Вьюги.
У распахнутых настежь дверей сенника на массивной деревянной колоде сидел здоровенный детина средних лет, сноровисто насаживал на новое осиновое древко железные грабли. Большой такой дяденька – семь на восемь, восемь на семь, конкретный. Шикарная русая борода, пудовые кулачища, маленькие злобные глаза-щёлочки.
– Искали меня, дяденька? – вежливо спросил Егор, остановившись в семи шагах. – Так вот он я, пришёл сам!
– Иди ты! – вскинув голову, от души изумился Фома. – Сам пришёл? И не сгорел в огне? Сейчас я тебя казнить буду! Помирать будешь в муках страшных!
– Ничего не получится у тебя, боров грязный! – спокойно сообщил русобородому детине Егор.
– Почему это?
– По кочану это…
Фома резко вскочил на ноги, выпрямился во весь свой двухметровый рост, ткнул в сторону наглеца граблями, целя в лицо.
Егор ловко перехватил сельскохозяйственный инструмент за древко, вырвал из рук Фомы, отшвырнул далеко в сторону.
– Ну, а что дальше?
– Ты так-то? – взревел басом здоровяк и двинулся на ловкача, закатывая рукава своей льняной рубашки, расшитой весёлыми красными и зелёными котятами.
Уловив краем глаза, что к сеннику целенаправленно стягиваются любопытствующие, Егор несколько раз качнулся влево-вправо и, дождавшись, когда противник широко, от всей русской души, размахнётся своей правой рукой, ударил левым крюком Фому в область печени. Тот сразу же согнулся в три погибели, неловко присел на корточки…
Егор примерился и послал сопернику в ухо хук справа. Бить кулаком, правда, не решился, опасаясь нанести противнику серьёзное повреждение. Ударил открытой ладонью. Звон разлетелся – на всю округу, Фома отлетел метра на два в сторону, упал, покатился по земле, тоненько подвывая и отчаянно матерясь.
