Себастьян выжидательно молчал, полагая, что она что-нибудь добавит насчет своей невиновности. Она больше не проронила ни слова. Он положил трость на стол и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.
— У вас здесь есть родные?
Из публики раздался прервавшийся на середине возглас, но Себастьян так и не увидел, кто это вскрикнул: он не отрываясь смотрел на обвиняемую.
— Нет, милорд.
— Друзья?
— Нет, милорд.
— Нет никого, кто мог бы вам помочь?
— Нет, милорд.
Ее голос ничего не выражал: ни отчаяния, ни надежды, ни слезливости, ни даже скуки — вообще ничего. Она опять опустила голову и сразу же сделалась безликой: высокая, худая, ничем не примечательная фигура. Себастьяну оставалось только недоумевать: что привлекло его в ней с такой непреодолимой силой всего секунду назад?
— Вы знаете грамоту, миссис Уэйд?
— Да, милорд.
— Вы ведь искали работу, не так ли?
— Искала.
— Ну и?..
Она опять подняла голову, и ее неземной взгляд вновь приковал его к себе.
— Я не смогла найти места, — ответила женщина, одинаково ровно и бесцветно произнося каждое слово.
— Вы говорите, что у вас украли деньги. Сколько именно?
— Девять фунтов и четыре шиллинга, милорд.
— В самом деле? И каким же образом в вашем распоряжении оказалась эта сказочная сумма?
— Я заработала эти деньги в тюрьме, милорд.
— Что именно вы делали?
Она перевела дух, словно необходимость говорить истощила весь запас ее скудных сил.
— В последнее время я работала в швейной мастерской.
— Вы швея?
— Нет, я была счетоводом.
— Счетоводом?
Себастьян поднял брови, давая ей понять, что ответ произвел на него впечатление, но это не побудило миссис Уэйд к дальнейшим разъяснениям.
— Однако после освобождения вы не смогли найти работу по специальности?
— Нет, милорд.
— Вы пытались найти другую работу?
— Да, милорд.
Себастьян сделал нетерпеливый жест, словно приглашая ее продолжать.
— Я пыталась найти место продавщицы в ателье, в мануфактурной лавке, в табачном магазине… Потом попробовала устроиться поломойкой или прачкой… но так и не нашла места.
— Из-за вашего прошлого?
Она молча кивнула в знак согласия. Он следил за ней, нахмурившись, мучительно ощущая, как идет время, и сердясь на нее за безволие. Конечно, ему было жаль ее, но одновременно у него появилось нездоровое чувство предвкушения чего-то запретного. Вопреки всем доводам разума его влекло к миссис Уэйд. Что за тайна кроется в некоторых женщинах, стоящих перед судом? В женщинах, чья жизнь и судьба находятся в руках мужчин, преисполненных праведного гнева и сознания своего гражданского долга, чувствующих за собой моральную поддержку всего общества? Такие женщины пробуждают в мужчинах скрытую и постыдную тягу к насилию и пороку. Ему вспомнилось далекое, но бесславное прошлое Англии, когда лицемерные судьи безжалостно посылали женщин на костер по обвинению в колдовстве. Должно быть, вынося приговор, они испытывали непристойное удовлетворение. Глядя на бледную молчаливую женщину, неподвижно стоящую за барьером, Себастьян ощутил невольное, но неоспоримое сходство с ними. Осуждая их за беззаконие, он в то же время чувствовал, как при виде беззащитной жертвы его неудержимо охватывает тот же похотливый азарт.
