Дальше была вырезка из газеты: 20. "Что такое дедовщина, я представлял ещё до армии - в газетах об этом достаточно пишут, ребята постарше, которые уже отслужили, много рассказывали, но чтобы такое... Первое время, до того, как мы приняли присягу, нас особенно не гоняли и не чмырили - боялись, что сбежим, ведь до присяги уголовная ответственность нам не грозила. Однажды, зайдя в курилку, я сам услышал, как один из офицеров, разговаривая с сержантами, просил их не трогать "духов" (т. е. молодых солдат) до присяги. Поэтому поначалу обращались с нами довольно сносно. Всё началось сразу после присяги, в первую же ночь. После отбоя сержанты построили роту и объявили сбор средств в помощь младшему командному составу. Дело в том, что ко всем нам на присягу приезжали родители, понавезли изголодавшимся по домашней еде парням всевозможных вкусностей, сигарет, денег. Всё это было у нас отобрано, причём так грамотно, что сразу было видно - дело поставлено на конвейер уже давно и отработано не на одном призыве. Из передач отбирали не всё, кое-что и оставляли - чтобы не вякали. Скажем, из десяти пачек сигарет две или три милостиво разрешали оставить себе. Деньги же делили так: половину забирал единственный сержант-дембель, он сидел в каптёрке, и деньги ему несли сами, чтобы потом не было проблем. Всё равно узнает, кто не поделился, так к нему аж целая очередь выстроилась. А половину от оставшегося брали себе "на общак" остальные сержанты, помоложе. Однако это были цветочки, ягодки начались позже. На отобранные у нас деньги сержанты в городке накупили водки. К середине ночи они перепились, и вот тут-то и началось самое веселье. Выйдя из каптёрки, где они пили, сержанты вошли в расположение роты и устроили нам подъём по тревоге. Тех, кто не успевал одеться за сорок пять секунд, выволакивали на "взлётку" - центральный проход в казарме, названный так из-за того, что там "летают" "духи", - и избивали. Одного молодого солдата пьяный сержант бил дубовой армейской табуреткой по голове, цитируя при этом строчку из устава: "Военнослужащий должен стойко переносить все тяготы и лишения армейской службы". Когда сержанты устали и индивидуальные избиения закончились, нас всех построили и начали "прокачивать" скопом: мы отжимались и приседали, приседали и отжимались, а в перерывах мы "отдыхали": смотрели "телевизор" (в полуприседе держали на вытянутых руках табуретку), "сушили крокодилов" (висели над койкой - руки держатся за одну дужку, а ноги уперты в другую) и обдумывали своё поведение в позе "думающего удава" - когда лежишь на полу только на мысках и локтях. ...После этого началась, так сказать, служба. Редкая ночь теперь обходится без "кача", причём методы самые разнообразные. Могут, например, "пробить фанеру" - на протяжении примерно получаса раз за разом методично бить в грудь, в то самое место, где находится третья пуговица на кителе, добиваясь того, чтобы эта выпуклая металлическая пуговица была полностью утоплена в человеческое тело. Или "пробить лося" - бить в скрещенные на лбу наподобие лосиных рогов руки. "Цыганский лось" - это когда ногой, или "армейский" - это уже табуреткой. Есть также "поющий лось", "лось с выходом", "простой" или "командирский"... Жаловаться кому-нибудь бесполезно - бьют-то умеючи, синяков практически не остаётся. Но если со всех снять куртки, то у каждого второго грудь будет синяя. Да и так офицеры про это всё знают, просто им выгодно так управлять ротой: отдал приказ сержантам, а уж как они там добьются его выполнения, это уже их дело, лишь бы выполнили..."
