— Да, поняла, — прошептала барышня и вдруг тяжко задышала — прямо так, без перехода, словно ее три дня вхолостую ласкали по чем попало и не давали заполучить оргазм. Крепко вцепившись в худые психотерапевтические плечи, распаленная торгашка страстно прорычала:
— Любый мой! О-о-о-о! — и залепила узкий рот обольстителя смачным поцелуем, тут же принявшись тереться о Пульмана всеми своими ухищрениями.
— Ax… Ax… Ax… — еле высвободив рот, Пульман судорожно глотнул воздуха и с огромным трудом пристроил дамочку на прилавок — благо тот оказался совсем невысоким. — Щас-щас… щас… — Трясясь от возбуждения, Адольф Мирзоевич кое-как разоружил потный лобок извивающейся страдалицы и, изловчившись, с всамделишным рыком вставил свое малокалиберное орудие в огнедышащую расщелину, отметив мимоходом, что для первого раза получилось довольно сносно.
— У меня огромный — невероятно огромный член!!! Ты получаешь колоссальное удовольствие! Просто фантастическое удовольствие! Я самый страшный половой гигант — я просто маньяк! Я — тот, кого ты ждала всю жизнь! — заполошно выкрикнул он и быстро-быстро задергал тазиком — словно отбойный молоток заработал.
Буквально через пятнадцать с половиной секунд с момента проникновения последовала разрядка: Адольф Мирзоевич дернулся, будто ударенный током, сладострастно крякнул и обмяк. А хищница, пластично зажав его ногами, задушенно взревела:
— Ооооооаа-а-ауеее!!! Ах — ах — ax — оууу!!! Родимый мой! Я люблю тебя — люблю! О Чикатило ты мой! Чикатило… — и принялась исступленно обцеловывать адольфомирзоевическую мокрую плешь.
Испуганно вырвавшись из жарких объятий, Пульман недоуменно уставился на распоясавшуюся красавицу:
— Не понял! Кто-кто?
— Чикатилллааа!!! — томно протянула хищница и вновь потянулась к Пульману. — Я о тебе всю жизнь мечтала! Режь меня, души меня — я твоя!
— Но-но, полегче! — прикрикнул Пульман и опасливо отступил к двери, поспешно застегивая штаны. — Извращенка, блин… Ха! Все кончилось — нет никакого Чикатилы! Заправься — ничего не было у нас с тобой.
— Ладно, — покорно согласилась извращенка, томно улыбаясь и профессиональным жестом вытягивая откуда-то из-под прилавка запасные трусики. — У нас ничего не было…
Адольф Мирзоевич поморщился, вдыхая аромат распаренного женского тела. Сейчас это получилось раз в пять хуже, чем при виртуозных актах мастурбации. Только страшное возбуждение и почти моментальная разрядка — подлинного наслаждения не было вовсе.
