Капитан Герини тронул его за руку:
— Джон!..
— Нет!
Он попробовал снова. Зеленая линия на мониторе оставалась все такой же безжизненно ровной. Нет, это какая-то ошибка! Ночной кошмар. Просто он спит и видит страшный сон. Софи была такая живая. Полна жизненных сил и энергии. Прекрасна, как летний день. И умница. Ему она нравилось, как поддразнивала его...
— Разряд! — рявкнул он.
Пульмонолог доктор Уитерс обнял Смита за плечи.
— Не надо, Джон. Пожалуйста, перестань. Смит рассеянно взглянул на него:
— Что?
Однако выпустил из рук прибор, и Уитерс убрал его. Доктор Мукогава откашлялся и заметил:
— Мне страшно жаль, Джон. Мы все очень сожалеем. Ужас какой-то. Просто не верится!
Он сделал знак остальным.
— Мы уходим. Тебе надо побыть одному.
И все они вышли из палаты. Медсестра задернула занавески вокруг кровати, на которой лежала Софи, и сердце Смита пронзила острая боль. Он содрогнулся. Потом упал на колени и прижался лбом к вяло повисшей руке Софи. Она была теплой. Как же ему хотелось сказать себе, что она жива. Как хотелось, чтоб она вдруг села в постели и засмеялась и сказала ему, что это была всего лишь скверная шутка.
По щеке его скатилась слеза. Он сердито отер ее ладонью. Потом снял кислородную маску, чтоб лучше видеть ее. Она по-прежнему выглядит как живая, щеки розовые и слегка влажные. Он присел рядом на краешек кровати. Взял ее руки в свои. И стал целовать пальцы.
Помню, когда я увидел тебя в первый раз. О, ты была так красива! И на чем свет стоит бранила бедного лаборанта за то, что тот перепутал какие-то слайды. Ты была великим ученым, Софи. И лучшим моим другом. И единственной на свете женщиной, которую я любил...
Он выпрямился и произнес те же слова вслух. Он объяснялся ей в любви. Время от времени сжимал ее ладонь в своей, как делал, когда они ходили в кино. Потом вдруг увидел на простыне мокрое пятно — следы от своих слез. Прошло немало времени прежде чем он, наконец, поднялся и сказал:
— Прощай, любовь моя!
* * *
Долгая мучительная ночь подходила к концу, но на улице еще не рассвело. Отупевший от горя Смит неподвижно сидел в кресле в приемной.
Впервые войдя в лабораторию ВМИИЗа, Софи заговорила прежде, чем он успел поднять глаза от микроскопа. «Рэнди вас терпеть не может, — сказала она. — Понять не могу, почему. Лично мне понравилось, что вы тогда взяли всю вину на себя, извинились и не стали ее корить. И было ясно, что говорите вы все это совершенно искренне, что вам действительно неловко и вы очень переживаете».
