При всем несметном числе менее подкупающих черт, что есть у Отто, все они почти полностью компенсируются его замечательными хозяйственными функциями. У нас на службе он не брезгует никакой работой. Если он видит, что профессиональные ювелирные/чучельные задачи у нас подходят к концу, мы скоро застаем его за вощением пола, мытьем окон, подмазыванием ванны, глажкой рубашек или готовкой обеда. Он даже менял покрышки на «линкольне». И через пару недель такой жизни дивишься, как вообще люди могут жить без круглосуточной помощи по хозяйству.
Мы с Энджи закончили есть и не спеша потягивали кофе.
– Ну? – сказала Энджи – без всякой связи с чем бы то ни было. Я глянул на нее поверх свежего «Каталога таксидермиста» и глотнул кофе. Промолчал. – Ну так что насчет Николаса?
– Ничего насчет Николаса. – Я пожал плечами.
– Он твой брат, Гарт. Тебе надо с ним поговорить.
– Не-а.
– Дорогой…
– Энджи, это не обсуждается. – Моя кофейная чашка опустилась на стол с глухим стуком. – Если я намерен сторониться своего брата, так это мое право. Я же тебя не учу, как тебе обходиться с твоими.
– У меня, сироты, такой роскоши никогда не было.
– Да, так вот… – Запищал мой телефон и я вскочил.
– Твоя голубая сойка готова, – загремело в трубке. – Не хочешь приехать забрать ее?
– Конечно, Дадли, уже еду.
– А кольцо у тебя?
– Кольцо у меня.
– Чего ждешь тогда?! – Дадли повесил трубку.
– Голубая сойка готова? – спросила Энджи. Я взял куртку.
– Ага. Ему надо, чтобы я забрал ее прямо сейчас, пока он не уехал домой в э-э… – Я щелкнул пальцами, подбирая пункт назначения. – …родную Вирджинию.
Я остановился у Энджи за спиной и поцеловал ее в макушку, ободряюще стиснув за плечи.
– До сих пор, насколько мне известно, родина Дадли, город Мемфис, находилась в Теннесси. – Она откинула голову, двинув меня в грудь, и заглянула снизу мне в лицо. – Гарт, послушай, я хочу, чтобы ты подумал о Николасе. Ты не можешь себе позволить разбрасываться родными. – Она снова уткнулась в утреннюю газету. – Не забудь коробочку с кольцом.
Я сгреб маленькую чернобархатную коробочку из почтовой корзины-броненосца у входной двери.
– Пока, душечкин.
Дадли живет в каких-то двадцати пяти недлинных кварталах от меня. В пересчете на спортивную сетку это где-то двадцать одно поле для американского футбола. Хотя с новым метрическим стандартом пора переходить на поля для соккера, и тогда Дадли будет, э-э, в… В любом случае, в погожий день дойдешь и пешком – прямо на юг, невдалеке от перекрестка Ренвик и Кэнэл-стрит. Дадли живет на чердаке узкого каретного сарая из белого кирпича – это одна из тех хорошо заметных построек в федеральном стиле, за-сэндвиченных между мрачными послевоенными складами и автомастерскими. Вход в здание – деревянные амбарные ворота, а на первом этаже у Дадли гараж и мастерская.
