— Да, лес Какамега. Слушайте. — Джордж стал читать из путеводителя: — «Какамега — уцелевшие экваториальные дождевые леса, когда-то покрывавшие континент с востока до запада, знамениты уникальным смешением равнинных и высокогорных видов птиц и бабочек». А вот самое главное — вы слушаете? «Сорок пять из всех видов птиц, обитающих в Кении, можно видеть только на территории леса Какамега».
— Ну и чудненько.
— Серый попугай, зеленогорлая нектарница, синеголовый пчелоед, красногрудый воробьиный сычик, разные бюльбюли, желтобрюшка Тернера… в общем, длиннющий список.
— Желтобрюшка Тернера, говоришь? Мужики, нам — туда. Как добираться?
— С маленького аэродрома — всего несколько километров от города. Наймем самолет, а дальше на такси.
— Ладно, ребята, предоставьте все мне.
— Но, знаешь, — Джордж, утопая в мягком «хилтоновском» диване, закинул руки за голову, — осталось всего полтора дня. Не так много. Жалко, что нельзя наблюдать ночью.
— Это еще зачем? — удивился Гарри. — Разве добропорядочные птички в это время не спят в своих уютных гнездышках?
— Далеко не все. Помнишь, Дейво, мы ездили в Масаи-Мара и прямо около парка с прожектором наблюдали за млекопитающими? Мы тогда и птиц видели.
— Точно, козодоев — с длинными такими хвостами.
— Называются вымпеловые козодои. И кажется, еще филина?
— Это, конечно, здорово, — перебил Гарри, — но вы разве забыли? К семи я обязан вернуться в Найроби.
— А я не говорю, что это надо делать в Какамеге. Есть же еще завтрашняя ночь — после клуба. К тому времени мы уж как-нибудь найдем пару прожекторов.
— И в городской парк ехать не обязательно, — сказал Дэвид. — Может, лучше к ПРИВАТу?
— Отличная мысль, Дэйво. В тот раз птиц там было — завались. Если встать совсем рано, можно начать в субботу до зари, а потом, к открытию, поехать в парк.
— Идет, мужики, — сказал Гарри. — Давайте попробуем. Я сегодня встречаюсь с Эльвирой. Попрошу ее завтра, пока нас не будет, найти нам прожекторы.
Мистер Малик и так расстраивался из-за машины, а вечером совсем приуныл. Гарри Хан опять вырвался вперед. К тому же еще блокнот… Что с ним? Где машина? Где до завтрашнего вечера взять тридцать новых птиц — а лучше пятьдесят-шестьдесят, ведь проклятому Хану патологически везет? Еще мистера Малика терзали угрызения совести. Дожидаясь телефонного звонка, он не пошел в больницу, и ради чего? Ради какого-то глупого соревнования! Как будто нет дел поважнее. Это грызло мистера Малика всю ночь и даже наутро за завтраком, когда из-за угла бунгало со свежей метлой в руке появился Бенджамин.
