Короткий взгляд на часы — почти десять вечера. На улице уже темно. Может всё же стоит подождать до утра и отложить знакомство. Тем более, не думаю, что они в состоянии сейчас адекватно воспринимать всё, что я собираюсь сказать.
Вздыхаю и поднимаюсь. Нарыв лучше вскрывать быстро, так меньше боли.
Дорога до заброшенного театра уже выучена наизусть, и тем не менее, всё равно замедляю шаг. Наверное это нормальная реакция человека… хотя мне всегда думалось, что я сильнее. До тех пор, пока не увидишь всё собственными глазами.
За последним поворотом слышатся гневные выкрики, и я, недоумённо оглянувшись назад, прибавляю темп. Картина, открывшаяся глазу, заставляет нервно сжать кулаки.
Вот ты какой, Рудольф Онезорг…
И как же так угораздило?..
Толпа уже прижала его вплотную к дверям. Онезорг не защищался, только молча пытался прикрыть лицо рукой. Проклиная всеми известными словами безответственного Дёмина, который исчез невесть куда, вместо того, чтобы охранять бесценного союзника, я протолкалась ближе к немцу. Даже не рискнув представить, что сейчас сделают со мной, выскользнула вперёд и раскинув руки, загородила Онезорга. Толпа на миг опешила.
— Что вы делаете, товарищи?! Он не враг нам!
До одурманенных слепой ненавистью людей мои слова не доходили. Толпа напирала. Железные вилы скользнули по рукаву формы.
— Убём фрица! Смерть немчине!!!
— Остановитесь, приказываю!..
Тяжёлый удар рукоятки вил пришёлся в бровь. Я едва устояла на ногах, в глазах потемнело. Если я сейчас потеряю сознание, нас просто затопчут. Напрягая всю волю, подрагивающей рукой вытащила из кобуры оружие. С тихим выдохом люди подались назад.
— Кто шагнёт вперёд, застрелю, — тихо пообещала я, целясь почти вслепую. Впрочем, особой меткости здесь и не требовалось. Стреляя в толпу, в кого-нибудь непременно попадёшь, даже не умея стрелять. Только вот мне уж очень не хотелось этого делать. А стоящим передо мной очень не хотелось умирать из-за какого-то немца. С приглушённым ропотом колхозники разошлись, сжимая в кулаках бесполезные вилы.
Оружие впало из ослабевшей руки, и я пошатнулась, не удержав равновесия. Сильные руки бережно поддержали меня сзади, не давая упасть. Кровь заливала лоб, каждое движение отдавалось глухой болью в мозгу. Чуть слышно зашипела, пытаясь встать ровно.
Сзади всё та же осторожная помощь, словно ожидая в любой момент удара. Сдаюсь.
— Вы понимаете по-русски, герр Онезорг? Помогите мне дойти до стола, пожалуйста.
