— Он последнюю, пятнадцатую, долго вставлял, — сказал тогда крепкий пацан. — Она влезать не хотела — попробуйте, там как раз помещаются четырнадцать, пятнадцатой нет места…
Вот так решил хитрый Ахмед бросить жребий. Тех, что вытащили спички без головок, Ахмед отогнал в сторону, а остальным велел копать яму. Когда глубина ямы достигла полутора метров, Ахмед поставил на край троих пленных и самолично, отточенными движениями отрубил им головы японским мечом…
— Здоровый этот Ахмед, — заметил тогда крепкий пацан. — Или меч больно острый — головы сразу не отлетали — щуххх! — меч пошел дальше, а она на шее немного постояла, а потом так аккуратненько — плюх! И кровищи…
Когда мы доставили пацанов куда надо, они отказались официально заявлять об убийстве своих троих товарищей.
— Все было нормально, обращались хорошо, — однообразно отвечали вызволенные из плена на вопросы журналистов, отворачивая взгляды от видеокамер. Когда их спросили мои пацаны — чего, мол, молчите, кто-то из них сказал:
— Жить хочется. Они же везде достанут — вон, по России кругом чеченцы… И потом — не мы первые, не мы последние, кто-то ведь снова попадет в плен…
Такие вещи, Ахмед, хорошо запоминаются. Так что напрасно ты повесил «катану» на ковер в своем штабе — это визитная карточка твоей мерзкой сущности, а не произведение искусства, как тебе мнится…
Заметив, что Тэд уделил трапезе достаточно внимания, я, будто бы переводя фразу Ахмеда, сказал:
— А спроси-ка хозяина: что это за меч у него висит на ковре? Насколько я знаю, цена этого меча не меньше, чем у трех «мерседесов» ручной сборки.
Тэд уставился на ковер, пожевал губами и обратился к хозяину с вопросом. Я перевел.
— А что это у тебя за меч такой замечательный, уважаемый Ахмед? По виду похож на настоящую самурайскую «катану»! Где это вы такой распрекрасный предмет раздобыли?
Я уже говорил, что чеченцы крайне подвержены бахвальству — болезнь такая. Особенно любят они хвастаться своим оружием — попробуй, спроси кого-нибудь о дедовском кинжале — хозяин будет часами рассказывать, когда, кого и при каких обстоятельствах этим благородным орудием кровной мести лишили жизни во благо славного дела. Я приготовился выслушать от Ахмеда с три короба наглого вранья по поводу «катаны», но, как ни странно, хозяин вдруг заледенел взглядом и неохотно пояснил:
— Я нашел его… Ну, в горах нашел. Красивая вещь — вот и повесил на ковер. Чего добру пропадать… Хотите — вам подарю? Я перевел это Тэду, присовокупив:
