— Чего там, — неожиданно сконфузился дед. — Дело соседское, начальство не взыщет.
— Признаться, я не верил, — прищурил белесые глаза бригадир. — Яшка говорит: приедут, а я в сомнении. Не обессудь, отец.
— Чего там, — снова сказал дед. — Куда направите-то?
Дед косит на сенокосилке, а я с ребятами, под предводительством Яшки, сгребаю валки хрустящего сена. Неожиданно узнаю в одной из девчонок Аленку-тихоню. Чего она здесь? Оказалось, что Яшка родня какой-то ей, двоюродный брат, что ли, а бригадир — ее дядя. Вот она тут с ними и работает. Работа идет дружно, весело.
— Ого-го! — кричит Яшка и яростно орудует граблями. — Давай, давай!
«Давай, давай! — мысленно повторяю я, стараясь не отстать от ребят. — Давай, давай!»
Еще никогда я так не работал. Солнце, степь, воздух — все помогало нам. Кто-то запел. Все подхватили и, умываясь потом, пели песни, веселые и задорные, и работали легко и радостно.
День пролетел незаметно. Опомнился я, когда дед кликнул ехать восвояси.
— Много у вас тут мелюзги, — сказал дед на прощание бригадиру.
— Напросились, оглашенные, — улыбнулся бригадир и оглядел ораву мальчишек и девчонок. — Словно репьи нацеплялись. Любо им все это, в охотку. Да и то сказать, к работе приучка. По-нашему-то, по-чалдонски, как? Кинь в мальца шапкой, ежели устоит — значит, гож на всякую работу.
Я распрощался с новыми друзьями и взобрался на телегу. Только теперь почувствовал усталость. Руки, ноги, спина налились чугунной тяжестью и ныли, ныли сладкой болью труда. И я был доволен этой болью.
Мы с дедом собираемся ужинать. Смеркается. В роще накапливается темнота. Поблекло небо над головой, а на горизонте краски загустели. От деревьев упали длинные тени. Костер еще не набрал силы, но с каждой минутой разгорается все ярче и ярче, а вокруг все темнеет и темнеет.
Из рощи вышел человек. Дед перестал нарезать хлеб, вгляделся.
— Господи, Воронок… — приглушенно выдохнул он.
У меня гулко сдвоило сердце. Воронок! Вот он какой! Я представлял его могучим, страховидным и почему-то чернобородым великаном. А он оказался низкорослым молодым парнем. С перехваченным дыханием следил я за ним из шалаша.
За Воронком вышли еще двое. В одном из них я признал продавца. По-волчьи, след в след, они шли к костру.
— Леня, внучек… — жарко зашептал дед, не поворачивая ко мне головы и заслоняя спиной вход в шалаш. — Тебя они не видят. Выскользни из шалаша, обратай Серка да наметом к отцу! Спаси, владычица, пресвятая мать!
