— Любимая песня Коли Федосеева, — вздохнул я.
— Да. Он ее пел не хуже Кости, — отозвался Леонид.
Мы какое-то время сидим и слушаем. Разом поворачиваемся друг к другу.
— Вам знакомо это имя, юноша?
— Знакомо.
— Откуда?
— На фронте встречались.
— Постой, Костя, — попросил Леонид. С этими словами он вновь повернулся ко мне. — Как на фронте?
— Обыкновенно, — ответил я. — Подо Ржевом. Он в разведке служил.
— Точно. Блондин такой с родинкой.
— Да.
— Что ж ты раньше не говорил… Это ж корень мой, понимаешь? Как ты с ним встретился?
Коротко я рассказываю о встрече с Колей Федосеевым, Славой Топорковым, дядей Пашей Соколом. Леонид и Миша знают всех троих. Они, сказывается, с одного дивизиона.
— Ты был там, когда Пашка погиб?
— Да, — ответил я.
— Когда это случилось?
— В последний день сорок третьего года, — ответил я.
— Ты был рядом?
— Да.
— Расскажи, — попросил Кедубец.
Этот день всегда со мной. Этот день во мне. И останется на все годы во мне — я это знаю.
С утра мело так, что и не дыхнуть. Уткнешь рот в ворот полушубка, тогда только и отдышишься. Разведчики должны были вернуться еще накануне. Саперы в который раз открывали и закрывали проход. Разведчиков не было. Томило предчувствие беды. Посижу в землянке — тянет на воздух, промерзну — снова в землянку. Так и маячил…
Дядю Пашу несли к землянке командира. Он уже не дышал. Щека разорвана, белеет кость. Она даже не белеет — алеет маленькими капельками-кровинками. Маскхалат, на котором несли дядю Пашу, в крови. Подошли Слава Топорков, Коля Федосеев. Длинное, с татарскими скулами лицо Топоркова еще больше вытянулось. Оба достали из-за пазухи бескозырки, но не надели их. Стояли, мяли бескозырки в руках.
— Ты знаешь, что Славка тоже погиб? — спросил Кедубец.
— Нет. Мы расстались, когда его и Николая отозвали на флот.
— Колька вернулся в наш дивизион, а Славка попал на тралец. На тральце и погиб. Подорвались на мине, потом самолеты…
— А Николай?
— Жив, — ответил Кедубец. — Демобилизовался. В Москве сейчас. Студент.
— Леня! — предложил Миша. — У тебя же есть Колькин адрес, давай напишем ему письмо? О демобилизации спросим, юнга что-то нацарапает, это ж идея!
Мы садимся писать письмо.
«Студенту от флота наш привет! Прими, Коля, поклон от старых своих товарищей. Мы с Мишкой все еще служим, но об этом потом. Сначала хочется узнать, как ты там, привык к гражданской жизни? Трудно вспоминать науки? Я так все забыл к едрене-фене».
— Ты про юнгу напиши, — подсказывает Михаил Леониду.
