Часовым все еще стоял Петька. Он шепнул:
— Ну как, поцеловались?
— Идиот! — обозлился я.
— Ну, ну, полегче! — недовольно буркнул Петька и опять отступил в сумерки и замер на своем посту.
Я пошел к жилой землянке, запинаясь за кочки и корневища в кромешной тьме. Звезды куда-то попрятались. Стал опять накрапывать дождик.
* * *
Пришел ноябрь. В лесу стало студёно, болотистый грунт промёрз. По ночам в наши тылы прибывало много машин с боеприпасами, подошли танки. Чувствовались приготовления к боям.
Третьего ноября, в субботу, когда я опять дежурил, на рацию пришла Ольга. На ней — новенькая шинель, хорошо пригнанная по фигуре.
Она села, усталым жестом поправила шапку с жестяной звездой.
— Сержант, а у меня сегодня день рождения.
— Поздравляю, — я поспешно пожал ее руку. Рука была узенькая и мягкая.
— Спасибо, — сдержанно ответила она.
— Надо это отметить.
— Нет, нет! Я не хочу, чтобы об этом знали.
— Но почему же? Соберемся с ребятами, откроем фляжки, скажем тост…
— Не надо, — настаивала Ольга. — И если ты хоть кому-нибудь проговоришься, нашей дружбе конец.
Положительно у нее был непонятный характер. Разве можно скрывать такие вещи, да еще на войне! Мало ли бывает неожиданностей! Человеку исполнилось девятнадцать лет. Событие-то какое.
Но Ольга упрямо возражала. Я пожал плечами и обещал молчать, раз она так хочет.
Что бы ей подарить? У меня ничего не было ценного. Я был беден, как мусульманский дервиш. И цветов нельзя нарвать: все сковало холодом. Может быть, принести книгу? У меня имелся томик Блока, но уже истрепанный, зачитанный. И тут я вспомнил об одной безделушке, которая, вероятно, могла бы подойти девушке, и помчался в свою землянку.
Мы дружили с ребятами из разведроты. Моим приятелем был рослый, могучий парень, сибиряк Никита Самолов. Месяц тому назад его направили в дивизионную школу комсостава. Когда я пришел провожать его, Никита достал из вещевого мешка маленькую картонную коробочку и подал ее мне:
— Возьми на память. Может, больше не увидимся…
— Что это?
— Серьги, что ли… Я в бабьих безделушках не силен. Нашел в развалинах одного дома. Кончится война — подаришь своей милахе.
Чтобы не обидеть друга, я взял коробочку и вскоре забыл о серьгах с алыми рубиновыми подвесками, что лежали в ней на бархатной подкладке.
Опасаясь, что подарок мой мог показаться нелепым и банальным, я все-таки принес серьги Ольге. Она взяла их, достала карманное зеркальце и стала примерять.
— Они не держатся, — сказала она с сожалением.
