Шекспир - это вневременность и внеисторичность: прошлое, настоящее и будущее у него - одно. По этой причине он не устаревает и не может устареть. Вот почему сегодня мы прочитываем все, что он написал, как сказанное о нас.
Вот почему,
Отец мой, власть я Анджело доверил:
Пускай он именем моим разит,
А я останусь в стороне от боя
И незапятнан.
Разве слова Герцога, что "очень много воли дал народу", не из нынешней политики?
...Анджело суров,
Наветам недоступен, словно кровь
В нем не течет живая, словно пища
Его не хлеб, а камень: поглядим,
Как власть меняет и что станет с ним!
Разве Анджело не живое свидетельство того, "как власть меняет" и "словно кровь в нем не течет живая"?
Имеют право воры на грабеж,
Когда судья крадет.
Разве это не из сегодняшней газеты самой коррумпированной страны мира?
Шекспир чутко уловил и сокрытие преступных замыслов тирана под покровом притворства и лицемерия, и роль "верных Русланов", и мразь массы, и всегда единый финал - растерзание трупа "грозы мира" его же шакалами.
Гений - зеркало времени. В нем они узнают себя. Смотря на него, самовыражаются. Анализируя его, познают себя. Отрицая его, выражают недовольство собой.
Вольтер, Гете, Толстой и многие другие... говорили не только и не
столько о Шекспире, сколько, подчиняясь таинственному притяжению
Шекспира, попадали в стихию самовыражения или, иначе говоря, в стихию
выражения общественных, искусствоведческих тенденций своего времени.
Понося Шекспира, Толстой говорил о себе. Восхваляя Шекспира, Гете и Пушкин пели себе осанну. Романтики видели в нем вдохновенного пророка, реалисты подчеркивали его правду жизни, символисты называли Лебедем Эйвона, я вижу в нем Джойса и Беккета, ожидающего Годо. Видимо, это и есть главная отличительная особенность гения - концентрация времени, эйдосов и ликов. Притом все, что написали о нем реалисты и декаденты, романтики и акмеисты, вымысел: Шекспир был обыкновенным человеком, актером елизаветинского театра, всецело принадлежащим концу XVI-началу XVII века, а горы написанного о нем, включая все то, что напишу здесь я, - чистый вымысел, придумка, магия слов, куда больше относящихся к нам, чем к нему. Но в том и секрет харизмы великого человека, что, являясь человеком обычным, он дает пищу всем эпохам, заставляет других титанов соизмеряться с собой. Принадлежа времени, он образует вечность.
Игровой, фиктивный момент драматургии Шекспира-приглашение к соавторству, свободе интерпретации, безграничным возможностям самовыражения. Артистичность, сценичность Шекспира - прежде всего призыв к игре, игре интеллектуальной, философской, психологической, психоаналитической, если хотите, к игре в бисер.
