И настал черед Мэтта. Когда он встал и отпустил руку Кэти, она тоже встала и забралась к маме на колени, а джентльмен пришел и сел рядом с ними. Кэти посмотрела на него. Он был одет в черно-белой гамме и выглядел просто великолепно. Ей хотелось всем рассказать, что он будет ее новым папой, но она была в этом не до конца уверена. Этим утром она на несколько минут даже решила, что они никогда его больше не увидят. Она поняла, что опять делает нечто ужасно детское – сосет большой палец.
Он не смотрел ни на нее, ни на маму. Все его внимание было приковано к Мэтту, а тот смотрел на него большими испуганными глазами. И тогда глаза джентльмена сделали то же, что почти сделали вчера с ней. За исключением того, что на этот раз это было более определенно и длилось дольше. Его глаза улыбнулись Мэтту, и он просиял, не пошевелив ни единым мускулом лица. В этом выражении лица Кэти тоже собиралась попрактиковаться. С бровями утром у нее ничего не получилось. Интересно, сможет ли она улыбаться, не двигая лицом?
Тут Мэттью запел, и Кэти, подумывавшая слезть с маминых колен и забраться на колени к джентльмену, сидела очень спокойно, потому что мама крепко ее держала. Как Кэти и предполагала, Мэтт чудесно пел. Даже лучше, чем чудесно, но она не знала другого слова. Она собиралась всем после концерта рассказать, что Мэтт – ее брат.
Когда он закончил петь "Тише, тише, мой малыш", случилось нечто забавное: все захлопали, как и должны были, но некоторые люди начали реветь. По крайней мере, это звучало, как рев. А некоторые даже вскочили с мест и начали выкрикивать то слово, которое джентльмен произнес вчера: "Encore![3]". Мама прижала Кэти к себе так крепко, что той стало трудно дышать, и плакала. А джентльмен... часто моргал. Кэти подумала, что он тоже плакал, но не хотел, чтобы кто-нибудь об этом узнал. Мэтт всегда говорил, что мужчины не плачут.
Она высвободилась из материнских объятий, спустилась на пол и забралась на одну из ног джентльмена.
– Я знала, что он будет чудесно петь, – шепнула она ему, когда шум вокруг них начал утихать. – Я бы могла вам это сказать. Мэттью – мой брат.
И тут он обнял ее даже крепче, чем мама до этого.
– Ты справедливо можешь гордиться им, малышка, – сказал он. – А он – тобой.
Она посмотрела ему в лицо, когда Мэтт снова начал петь. Джентльмен закрыл глаза и нахмурился. Он выглядел так, словно ему больно, но Кэти понимала, что это всего лишь музыка и голос Мэтта так на него действовали. Она услышала, как он сглотнул в одной из пауз в музыке.
