В тот же миг верхний край яркого закатного солнца неожиданно пропал за холмом Нокдулах, и сгустились сумерки. Брат и сестра были потрясены этой внезапной переменой, а вид округлой вершины Лиснаворы, тень которой угрожающе нависла над ними, еще пуще их испугал.
Они отчаянно выкрикивали имя брата, но их голоса замирали в пустоте. И тут им почудилось, будто кто-то хрипло произнес у них над ухом: «Ступайте домой!»
Обернувшись и никого не увидев, дети пришли в ужас и, взявшись за руки, поспешно засеменили обратно — девочка безутешно рыдая, а мальчик от страха белый как полотно, — и так они шли из последних сил, торопясь поведать дома странную историю, которую мы теперь знаем.
Молли Риан больше не суждено было увидеть своего дорогого сына, но брату и сестрицам несколько раз довелось взглянуть на похищенного Лиэма.
По временам, когда их мать гнула спину на сенокосе, тяжким трудом зарабатывая гроши, а Нелли мыла картошку на ужин или отбивала вальком белье в ручейке, что протекал в лощине по соседству, дети замечали пригожее личико Билли. Он лукаво посматривал на них сквозь дверную щель и молча улыбался, но едва они с радостными криками бросались к нему, чтобы обнять, как он ускользал, по-прежнему лукаво улыбаясь, а как только они выбегали из дому, оказывалось, что при свете дня он бесследно исчез.
Случалось это часто, хотя всегда немного по-разному. Иногда он выглядывал из-за двери дольше, иногда уходил быстрее, иногда высовывал маленькую ручку и пальчиком манил к себе брата и сестру, но неизменно лукаво улыбался, настороженно молчал и всегда исчезал, стоило им добежать до двери. Постепенно он стал появляться все реже и реже, а спустя примерно год и вовсе исчез, ушел навеки, хранимый лишь памятью близких наравне с покойными.
Однажды, зимним утром, через полтора года после его исчезновения, когда их мать еще засветло отправилась в Лимерик продавать на рынке птицу, маленькая Пег лежала без сна рядом с крепко спящей старшей сестрой. Внезапно при первых проблесках рассвета она услышала, как кто-то тихо приподнимает щеколду, и увидела, как в дом входит маленький Билли и осторожно закрывает за собой дверь. В доме было достаточно светло, и она разглядела, что он босой, в лохмотьях, исхудавший и бледный. Он прошел прямо к очагу, съежившись, присел на корточки возле затухавшего торфа, стал медленно потирать руки и, казалось, дрожал, сгребая тлеющие угли.
Его маленькая сестра в ужасе стала трясти за плечо старшую, шепча: «Проснись, Нелли, проснись, Билли вернулся!»
