лившееся здание у Преображенского кладбища в Москве. Правда, здесь она функционировала не очень долго: русские быстро погнали обратно полчища Наполеона. По свидетельству известного русского ученого профессора М.Боголепова, это был своего рода филиал. Основной же «монетный двор», печатавший русские деньги, размещался в Варшаве.
Однако изучение различных исторических источников позволило установить, что на самом деле было, по-видимому, два филиала Варшавского «монетного двора». В частности, в февральском выпуске журнала «Русская старина» за 1902 год опубликованы воспоминания К. Мартенса «Из записок старого офицера». Он принимал активное участие в Отечественной войне 1812 года и вошел в брошенную французами Москву. «Проезжая по улицам второй столицы России, — писал К. Мартене, — в одном из полуобгоревших домов мы нашли вполне благоустроенную фабрику фальшивых денег и все для этого: нужные машины и инструменты, массу готовых ассигнаций. Они были сделаны так искусно, что почти не было возможности отличить их от настоящих».
Если учесть, что нынешнее Преображенское кладбище, в районе которого находился тогда филиал Варшавского монетного двора, в те далекие времена располагалось далеко за пределами городской черты, есть основание полагать, что действительно были два филиала — в самой Москве и в ее пригороде. Впрочем, не так уж важно, сколько было «монетных дворов» Наполеона. Куда более существенно определить тот вред, который врагу удалось нанести экономике страны. Оказалось, что весьма большой.
После войны правительство России заменило ассигнации 25- и 50-рублевого достоинства на новые. И что же? Изъятых ассигнаций оказалось на 70 миллионов рублей больше, чем было выпущено казной! Цифра по тем временам прямо-таки фантастическая.
Важно отметить, что сам Наполеон был полностью в курсе этой финансовой диверсии. Типограф Фэн, как уже указывалось, был братом личного секретаря императора барона де Фэна. Наполеон лично следил не только за изготовлением фальшивых рублей, но и за использованием подделок в России. В воспоминаниях бывшего посла Франции в России (1807–1811) Луи Коленкура сохранилось наиболее ясное свидетельство о полной осведомленности императора. При отступлении он распорядился уничтожить неиспользованные фальшивые ассигнации, опасаясь обнаружения их запасов русскими, и был очень обеспокоен тем, как исполнит его приказ министр иностранных дел Гю-Бернар Марэ, герцог де Бассано. Наполеона крайне волновал не столько успех его финансовой диверсии, сколько боязнь, что если всплывет история с фальшивыми рублями, то его репутации будет нанесен непоправимый ущерб.
