Любопытно, что уже на этой стадии правительство опасалось наплыва из-за рубежа фальшивых ассигнаций. Как пишет А. И. Юхт в своей книге «Русские деньги от Петра Великого до Александра I», изготовление подделок не составляло особого труда из-за простоты этих ассигнаций. Именно поэтому вывоз их за рубеж и ввоз их обратно был категорически запрещен. Однако запрет этот не всегда действовал. В октябре 1780 года императрица Екатерина II вновь подтвердила это запрещение.
В самой же России появление поддельных ассигнаций было делом обычным. Напрасно Сенат требовал от всех властей, чтобы они употребили «всемерное старание к открытию сочинителей фальшивых ассигнаций», а также установили «бдительный присмотр за теми, у кого окажутся такие деньги». Одновременно все расследования о подделках рекомендовалось проводить «без всяких разглашений», чтобы не давать повода «к подрыву кредита» к подлинным ассигнациям.
Все увеличивающееся число поддельных ассигнаций побудило правительство изменить их внешний вид и выпустить новые. Указом 16 марта 1786 года был начат обмен старых ассигнаций на новые. Они выпускались 100, 50 и 25-рублевого достоинства на белой бумаге нового сорта с «штемпелями прежнего изображения». В отличие от старых на новых имелись не четыре, а три подписи: советника правления банков, банковского директора и кассира. Однако, если верить Ф. Ф. Вигелю, опубликовавшему свои «Воспоминания» в Москве в 1864 году (том 2, часть 3), уже готовые ассигнации подписывали от руки не советники и директора банков, а молодые чиновники, подписи которых были особо заковыристые. Вся их «работа» только в том и заключалась, что подписывать ассигнации…
Старые ассигнации, вымененные на новые, сжигались на площади перед Сенатом публично. Однако и новые просуществовали недолго — вплоть до 1818 года. На то были веские причины.
…Шел 1811 год. Многие события того далекого времени волновали парижан. И среди них знаменитое «дело о нечистой силе».
Уже не один раз жители французской столицы обращали внимание на полуразрушенный домик, стоящий на пустыре, в стороне от Монпарнаса. Каждую ночь чуть ли не до самого утра в его запыленных окнах горел дрожащий свет, мелькали чьи-то тени; доносился таинственный шум. «Нечистая сила, не иначе, завелась в нашем городе», — говорили суеверные люди, с опаской обходя стороной зловещий дом. Кому-то пришла в голову мысль сообщить об этой «нечистой силе» в полицию. И что вы думаете? Все оказалось правильным. Дела там были действительно нечистые — печатали фальшивые деньги. И сила была налицо: ее в полной мере испытали на себе префект столичной полиции и его не в меру старательные подчиненные. В этом доме по прямому указанию императора Наполеона Бонапарта (и под руководством родственника личного секретаря Наполеона) печатались фальшивые русские ассигнации, с помощью которых Наполеон хотел нанести дополнительный удар по России в предстоящем году — на этот раз по ее экономике. Впрочем, рублями дело не ограничивалось — монетный двор Наполеона печатал и австрийские бумажные деньги. С их помощью, как в Австрии, так и в России изымались впоследствии огромные ценности. Россия от этой диверсии пострадала особенно сильно.
