Анастасия Порикова была сиротой. В три года ее удочерила новая семья. И хоть отношения с приемными родителями у Насти были теплыми, но девушка постоянно стремилась обрести независимость от родителей. Сейчас она жила в съемной квартире. А на роботе она пыталась максимально проявить себя, дабы получать, как ей казалось, интересные и важные дела и показать, что она может справиться со всем не хуже других…
Настя, не выдавая своих эмоций, села за стол и открыла папку с „делом“. Первый листик, который ей попался, был заявлением от потерпевшей Зощенко Анны Константиновны.
Максим вздрогнул от холода и боли. Перед собой он увидел огромное черное поле и серое небо. Неподалеку росло два небольших дерева. Их листва еле заметно шевелилась. Правоохранитель не мог понять, где он и как он здесь оказался. Его руки были разведены в стороны и привязаны колючей проволокой к каким-то доскам. Через миг Максим понял — он висит на кресте в своей милицейской форме обмотанный колючей проволокой. Шипы проволоки болезненно впивались в его тело. В тех местах по телу текло что-то липкое. Его взгляд опять споткнулся на ближайших деревцах. Он с омерзением рассмотрел, что это не листья шевелились, — по веткам ползало множество черных змей. Максим, что было сил, закричал, но крик получился не громким, словно кто-то украл его голос. В ответ из-за спины с карканьем в небо поднялась огромная стая ворон. Его голова тоже была привязана, так что проволока проваливалась ему в рот. Он дернулся. Послышался металлический скрежет. Крест, к которому Максим был привязан, зашатался. С его головы слетела фуражка. Он, пытаясь вырваться из плена, скользнул взглядом вниз. То, что правоохранитель там увидел, заставило застыть его в ужасе. В полуметре от его ног, где по черной земле между насыпями в виде норок кротов ползало множество белых червяков, из земли вылизали ужасные зубастые пасти. Одна из этих пастей проглотила его фуражку.
„Господи! Какой кошмар!!!“ — судорожно подумал полковник.
Вдруг послышался треск ломающегося дерева. Крест, к которому он был привязан, стал наклоняться вперед.
„Я падаю! Я падаю лицом в этих гадов!!!“ — давясь ужасом, осознавал Максим. Он бешено забился в стальных прутьях, забыв о боли. Его лицо было уже в кишащей тварями земле….
….Песчаников заорал во все горло. Он что-то скинул с себя большое, но легкое. Внезапно Максим почувствовал, что его тело больше не связано. Правоохранитель открыл глаза. Взгляду полковника открылся серый потолок его комнаты. Солнечный свет еле пробивался в середину через толстые шелковые шторы. По вискам этого человека текли потоки холодного пота. Впрочем, его белая майка и трусы были тоже насквозь мокрыми.
