Милиционер говорит:
— Чего?
Тогда Сиракузовы торжественно говорят:
— Скажите ему, Михайла Михайлович!
— Сколько нужно, — отвечает Михайла Михайлович, — столько и есть. — И показывает милиционеру свои документы. — Садитесь, — говорит, — ребята, в поезд. А то он без вас уедет.
Сели мы, взволнованные, в поезд, а Михайла Михайлович с милиционером остался.
— Отпустят его, — говорит Сиракузов Павел.
— Конечно, отпустят. Да только он к нам больше не приедет. А всё из-за тебя, — отвечает Пётр и смотрит на притихшую Брониславу. — Уж лучше бы ты со своими туфлями в Москве осталась.
В общем, изругали мы её крепко и поклялись больше в Москву с собой не брать.
А через пятнадцать дней из Москвы на имя Сиракузовых пришла телеграмма:
«ВСТРЕЧАЙТЕ СЕМНАДЦАТОГО ВАГОН ДЕСЯТЫЙ МИХАЙЛА МИХАЙЛОВИЧ».
— Ну, — сказали Сиракузовы, — ясно: на Брониславу жаловаться едет. А может, историю с географией преподавать.
Вот как появился у нас Михайла Михайлович. Из-за нас, а вовсе не из-за Брониславы, как думают некоторые, в том числе учитель физкультуры.
11. Эксперимент (окончание)
Но я ещё не досказал про эксперимент, который имел довольно удивительное окончание. В тот же день тётка Роза, кормившая нас ужином, вдруг спросила, откуда мы взяли, что Ферапонт Григорьевич Каменев тоже наш родственник. Она бы хотела, чтобы мы просветили её на этот счёт.
Даже Вере всё уже было, наверно, понятно, а тётка Роза всё ещё не понимала.
И тогда я ей объяснил почему: Ферапонт Григорьевич показывал мне генеалогическое дерево.
— Какой породы дерево он тебе показывал? — осведомилась тётка Роза. — Липу? И где он тебе его показывал? В городском саду?
Я подозрительно посмотрел на тётку Розу.
— На бумаге. В своём магазине. И как раз от тебя там отходит ветка, на которой сидит Каменев… — Эта ветка занимала меня больше всего. — Почему?
— Что — почему? Почему отходит ветка или почему на ней сидит Каменев? — Тётка Роза мельком взглянула на меня. — Вот что я тебе скажу, дружок: можно нарисовать сколько угодно веток и посадить туда сколько угодно людей. Этого не отнимешь. Мы дружили с Ферапонтом Григорьевичем — этого тоже не отнимешь.
— Отнимешь — не отнимешь, — сказал я. — Думаешь, я не знаю, почему вы все так к нему относитесь?
— А ну, скажи, — откликнулась тётка Роза, — почему?
— Из-за семейного склепа, — сказал я.
— Из-за чего?! — спросила тётка Роза и изумлённо посмотрела на Веру.
И я понял, что ни она, ни Вера ничего об этом не знают.
— Из-за семейного склепа, — повторил я.
