— Хорошо. Как вас зовут? Сколько вам лет? Было ли у вас раньше сотрясение мозга?
— Карасева Арина Александровна. 18 лет. Три.
Оторвавшись от папочки, в которой он что-то помечал, доктор с недоумением уставился на меня. Мне же на мгновение показалось, что я слышу скрип, с которым ворочаются шестеренки в его мозгу.
— Что "три"?
Я постаралась очаровательно улыбнуться, но некстати вспомнила слова Вадика о своей внешности и скисла.
— Три раза. У меня было три сотрясения мозга. Одно в пятилетнем возрасте, второе в одиннадцать и третье год назад. И если я вас правильно понимаю, то сейчас у меня четвертое. Да?
Получив подтверждение, я заметила, что сообщения о моих предыдущих "боевых ранениях" произвел на него впечатление. Причем отрицательное, так как он поспешно ретировался. Но его место тут же заняла женщина, представившаяся невропатологом. Проверив мои рефлексы, просветив фонариком глаза и сделав кучу других непонятных, но до боли знакомых процедур, она, наконец, обратила на меня внимание как на человека.
— Знаете девушка, вам жутко повезло, что вы еще живы. Обычно после таких ранений люди не успевают доехать до больницы и умирают от потери крови и общего болевого шока.
Я кивнула головой, так как уже однажды это слышала. Ну не объяснять же всем подряд, что после многочисленных травм я научилась абстрагироваться от боли. Ну, вроде как она и есть, но ко мне не относится. Точнее не могу объяснить. Это надо испытать. Причем многократно. Я например, счастливая обладательница старшего брата, испытала все прелести мальчишеского детства — деревья, заброшенные стройки, пещеры, подвалы и очень подвижные игры. Я ломала ноги, руки, ребра, получала сотрясения, но зато была своей в компании самой отвязной шпаны города.
— Там кстати в коридоре сидят двое молодых людей. Один из них милиционер и у него к вам пара вопросов. А второй сказал, что он ваш жених, но всем понятно, что это не так. Ему просто любопытно.
Едва договорив эту фразу, она открыла дверь палаты и пригласила кого-то войти. В результате я получила прекрасную возможность лицезреть Артура и того самого лейтенанта, которого встретила на остановке. Оба смотрели на меня как на сбежавший из кунсткамеры экспонат, что заставляло холодеть от страха. Решив не поддаваться эмоциям, я выпятила подбородок и придала своей физиономии максимально надменное выражение лица, чем развеселила обоих и разрядила обстановку. Да, гримаса, наверное, получилась еще та.
