– Я так и поняла. Кроме того, у меня ни разу в жизни не было обмороков.
Старый ветеран улыбнулся, а Нибонс вперил в девушку гневный взгляд.
Он ворчал на нее с тех пор, как осмотрел Дориана и встретился с ней в гостиной. Они даже несколько минут не разговаривали, давая остыть мгновенно вспыхнувшей обоюдной неприязни. Хоскинс тут же бросился на ее защиту, не подозревая, что она вполне справится сама.
Обмен любезностями между слугой и врачом дал Гвендолин дополнительные сведения, а она, видит Бог, нуждалась в любой информации, которую только могла получить.
Ибо граф явно не хотел рассказывать ей о своей болезни.
Гвендолин почувствовала неладное, когда они только вошли в дом. Потом, распоряжаясь подготовкой к свадьбе, она видела, как меняется граф, а к началу церемонии его голос стал монотонным, движения замедленными и осторожными, словно Дориан был стеклянным и мог разбиться в любую минуту.
Рука, надевающая ей на палец обручальное кольцо, была холодной, как у мертвеца, ногти почти белыми.
После церемонии, едва они подписали документы как муж и жена, Ронсли сослался на головную боль и ушел в свою комнату.
По его просьбе Гвендолин отослала родственников, сказав им, что графу нужен покой.
Первую брачную ночь он провел наедине с лауданумом, отказываясь впустить в спальню даже Хоскинса.
Утром Гвендолин сама отнесла ему завтрак, но когда постучала в дверь, граф крикнул, чтобы она оставила его в покое.
Так как слуги не проявляли беспокойства, она выждала до полудня, а затем послала за Нибонсом.
Когда тот вышел из спальни, граф тут же запер дверь, а Нибонс отказался обсуждать с ней состояние больного.
Гвендолин спокойно изучала доктора, игнорируя его неодобрение. Много лет врачи-мужчины грубили, ругались и осуждали ее.
– Я бы хотела знать, какую дозу лауданума вы ему прописали, – сказала она. – Мне не удалось попасть в комнату графа, чтобы проверить самой, и я очень беспокоюсь. Человек, страдающий от боли, легко забывает, когда и сколько он принял наркотика, к тому же лауданум ухудшает память.
– Прошу вас не учить меня делу, мадам, – напыщенно произнес Нибонс. – Я обсудил все достоинства и недостатки лечения с моим пациентом, и оно пойдет ему только на пользу, учитывая обстоятельства последнего времени. Одно потрясение за другим, включая поспешный брак с женщиной, которую он совершенно не знает.
По силе воздействия это равно удару молотком по голове.
– Я не заметила никаких симптомов шока, – возразила Гвендолин. – Единственное, что я увидела…
