Стрельба в пустоту. Федор Игнатьевич распорядился выставить охрану. Первые три часа — он со своим шофером, потом — Алеша Попович с шофером «студебекера» и наутро — В. Ф. с Московским Комсомольцем. Стрельбу поднял Алеша. Выпустил очередь из ручного пулемета Дегтярева в сторону пустыни. Пулеметный грохот все еще звенел в ушах, когда В. Ф. соскочил на песок из кузова «студебекера». Федор Игнатьевич уже был там. Над догорающими головнями дрожали слабые язычки пламени. Было очень холодно, тепла они давали мало.
— Тебе что привиделось?!
Алеша Попович все еще стоял, держа пулемет нацеленным на пустыню.
— П-пляшут, г-гады.
Двойное дно. Он и сейчас не сомневался, что у той темноты было лицо. Вместе с тем он прекрасно сознавал (фотографическая память), что перед ним тогда был пустынный ночной пейзаж, слабо освещенный звездным светом. Луна (или луны) уже зашли. Это был пейзаж с двойным дном. Он много раз возвращался мыслью к этим впечатлениям, пытаясь что-то понять, разобраться… Пустынный пейзаж, освещенный холодным звездным светом, — и вместе с тем ощущение яростного, вихревого движения. Можно было бы предположить, что сознание проецирует вовне предыдущее видение — маленьких демонов, пляшущих в пламени, но откуда тогда взялось это пробирающее до костей ощущение движения? Оскаленных зубов, вытаращенных глаз? Оглушительной и вместе с тем неслышимой музыки? Жесткий командирский мат Федора Игнатьевича заставил видения отступить, затаиться (вообще-то Федор Игнатьевич матерился редко).
— Правда, привиделось… Ну дела… — пробормотал Алеша, опуская пулемет.
Подошел его напарник, засовывая пистолет за пояс и тряся головой.
— Миша, Валя, возьмите оружие. Посмотрите, что там шаман делает.
Отблеск огня. За кустами, по-видимому, тоже горел костер — на траву и на скалы падали слабые отсветы. Но когда М. К. и В. Ф. обогнули кусты, им показалось, что пылают четки в руках ламы. Перед ним и правда горел маленький костер, возможно, это был отблеск — но уж слишком яркий… Бурят Костя стоял перед ламой на четвереньках, уткнув голову в землю и закрыв затылок руками.
Левитация. До окончания ночи больше ничего примечательного не произошло. Лама с учеником исчезли на рассвете, никто и не заметил как. Правда, через несколько дней непонятно откуда к воспоминаниям добавилась «открытка» — лама скользит по воздуху над землей рядом с осликом, которого тянет на поводу ученик.
Когда совсем рассвело, после завтрака, Федор Игнатьевич поставил в стороне, около «виллиса», походный столик и два раскладных стула. Вызывал всех по одному и расспрашивал о событиях минувшей ночи. В. Ф. откровенно рассказал обо всех своих впечатлениях. Слушая, Федор Игнатьевич только качал головой. В конце произнес обидную фразу про внушаемость. Сильнее всего была выволочка, которую он устроил переводчику. В. Ф. потом задумывался — за что? Ведь он сам разрешил пригласить ламу. Быть может, Федор Игнатьевич тоже видел что-то особенное?
