- Может их з… все-таки! - выразительно пробасил кто-то в глубине, за дергающимся фонарем.
- Лежать, суки, и жить будете! - опять срывающийся противный голос. - Хотя, будь моя воля!
Хорошо, что он такой безвольный.
Сердце стучало, застукивалось.
Что же?… Почему без тревоги?…
Ну сторожа…
Как?…
Да ладно… Было бы желание…
Визгля еще понадрывался, нес всякую дрянь, гадкую, как его голос. Егор старался не слушать, только зубы крепче сжимал, пытаясь выровнять дыхание. Как учил Максим - от физики к лирике. Черт! Как он там?…
Тело, несмотря на все усилия, колотила гнусная мелкая дрожь, как перед дракой, начало которой затягивается, задерживается, а может и обойдется, и тело предает дух, сомневается, робеет, трясется.
Наконец крикун умолк, видимо ему что-то передали. Фонарь скачком приблизился к лицу и выключился.
Открыв глаза, Егор некоторое время просто смотрел.
Перед глазами было… Бревно.
А я Егор. Пудинг - это Алиса.
Как- то очень быстро все вспомнил. Это не фонарь выключился.
Видно было плохо, наверно, рано еще. Жутко чемто пахло. Егор лежал на боку, головой в стену. Подбородок и рот какие-то мокрые. Рвотой пахло! Вырвало, значит, вот тебе и праздничный ужин.
Голова раскалывалась, макушка пульсировала, отрицая саму возможность существования здесь и сейчас.
Руки были скручены за спиной.
Егор стиснул зубы и рывком повернулся на спину. В голове закрутилось, и он переждал немного, пока потолок перестал падать и исчезли черные шары.
На полу неподвижной кучей темнел Максим. Поерзал и медленно сел, спустив ноги на пол.
- Гош!
Семенов.
- Семен!… Ты как?
- Нормально! Мне Шурик веревку грызет!
- Это скотч! - придушенный голос Шляхтермана.
Егор облегченно улыбнулся. В голове шумело, но как-то странно шумело, что-то еще примешивалось.
- Что это, шумит вроде?
- Да эти уезжают, похоже.
Макс! Упал возле него на колени. Максим лежал весь скрючившись, в позе зародыша, руки у него тоже были связаны за спиной. Егор наклонился, а потом и лег ухом на его голову.
- Макс! Макс! - затеребил.
Вроде дышит. Поднялся и пнул коленом.
- Макс! Очнись! Подъем! И еще пару раз пнул. Наконец зашевелился, застонал.
- Не… надо… С ума… сошел…
Оставив его прочухиваться, пошел на кухню за ножом. Долго ковырялся, порезался, наконец освободился. Голова смирилась, теперь просто болела.
Потом разрезал скотч Максиму, Андрею и грызуну Шляхтерману.
- Давно грызешь? - позволил себе участливо поинтересоваться.
- Пошел ты! - отозвался Шурик, растирая затекшие руки.
