В прежние времена в Англии мерные хлопки означали совсем не овации: так зрители выражали свое недовольство спектаклем. Сложно сказать, какое именно чувство заставило публику разразиться аплодисментами сейчас. Может, это было для большинства просто физической разминкой.
Под общий шум и гул встал человек, в котором любой мог узнать нового окружного прокурора — наглядным подтверждением этому был тот же портрет.
Прокурор вежливо поклонился, взял протянутый мэром микрофон и заговорил.
— Спасибо, спасибо вам, — благодарность заставила смолкнуть аплодисменты. — Жители Готэма! Я — немногословный человек. — Это подтверждала если не его молчаливость, то уж во всяком случае косноязычие. Вряд ли хоть один профессиональный оратор (или политик, что в некотором роде одно и то же) позволил бы себе употребить подобное выражение. — Но все слова, которые я вам скажу, вы запомните, как запомните и все мои действия. — Неумение гладко говорить привлекло к его выступлению внимание несколько большее, чем следовало ожидать в такой заурядной ситуации. Как бы то ни было, к его словам прислушивались. Полицейский комиссар Гордон сообщил мне, что составил список предприятий, которые подозреваются в помощи преступному синдикату Гриссема. Прежде чем истечет эта неделя, мы проведем рейд по всем этим предприятиям и прольем свет закона на это змеиное гнездо (последние слова самому прокурору очень понравилась). Вместе мы сможем сделать этот город безопасным для порядочных людей!
Как ни странно, смысл заявления не вызвал ни у кого особых эмоций.
Уже сто раз прокуроры, комиссары и прочие представители закона обещали навести в Готэме порядок.
Уже тысячи раз звучали в эфире и в этом зале подобные речи.
Уже миллионы раз полиция собиралась «наконец-то победить».
Но что было Готэму до этих речей? Город жил своей жизнью, крал, убивал, делил добычу, корчился, умирая под пулями, — и не собирался менять свои привычки. Это было его сутью. Это было его индивидуальностью, которую он вовсе не собирался терять.
Во всяком случае — не приобретя ничего взамен.
О том, что правил без исключений не бывает, знают все.
Пожалуй, только один человек слушал сейчас выступление нового прокурора с неослабевающим вниманием.
Он сидел в небольшой комнате с желто-коричневыми стенами, главное место на которых занимал крупный портрет, но отнюдь не мужской: стандартная красотка свысока поглядывала на мир с бумажной плоскости.
Неподвижно свисали белые шторы.
