«Мы гуляем — можете смело вкладывать в нашу экономику свои деньги!» таков был необъявленный лозунг предстоящего торжества.
Да, в этом был свой резон.
— Но многие будут бояться, — неуверенно возразил прокурор.
В самом деле — можно угрохать уйму денег, а жители не осмелятся высунуться из своих домов. Пусть напуганы бандиты — от этого мирные горожане не станут смелей.
— Они не будут бояться, когда мы отправим Гриссема за решетку. Я обещал это людям. Помните?
Если бы это слышал босс синдиката, он понял бы, насколько серьезно на этот раз настроен его вроде бы сошедший с дистанции противник, и эта лестница вряд ли осталась для мэра такой безопасной.
Трудно сказать для чего редакции современной газеты нужны готические окна. Они могли бы вдохновлять специалиста по страшным романам, но уж никак не невольных циников, ежедневно занимающихся приготовлением и перевариванием сенсаций на все вкусы и случаи жизни. Вряд ли оставалась хоть одна сторона, не затронутая их любопытными взглядами и не превращенная в «готовый к употреблению» объект. Если для такой работы и требовалось вдохновение, то, прямо скажем, несколько своеобразное. Разбираемый здесь по косточкам мир был предельно ясен, прост и досконально изучен пронырливыми репортерами. Мистика и готика были тут ни к чему. Гораздо уместнее смотрелись здесь круглые шары плафонов.
Впрочем, кое на что эти окна все-таки вдохновляли. Иначе чем можно объяснить фразу, которой встретил один из коллег появившегося Нокса?
— А, добро пожаловать, граф Дракула! — радостно начал он. — Снежного человека не видели в последнее время?
Нокс поморщился. Выходило, его заветная тема не просто стала всем известна, а успела уже превратиться в объект шуток.
И все же со стороны редактора это порядочное свинство. Если бы материал был принят, взгляды коллег не скользили бы по нему так насмешливо. Но, если он отвергнут, какого черта, спрашивается, надо было рекламировать его во всеуслышанье?!
«Ничего, — подумал Нокс, — посмотрим, что они запоют, когда я представлю неоспоримые доказательства!»
— Эй, Нокс! — звали его уже из другого угла. — Они похоронили твой материал о Летучей Мыши? Так тебе и надо!
Нокс молча проследовал вглубь комнаты — из-за невероятной тесноты, вызванной нагромождением столов, язык не поворачивался назвать это помещение залом.
— Да ладно, — бросил журналист на ходу. — Я еще Квинтенскую премию получу!
Его слова были встречены взрывом хохота. А Нокса уже звали с другой стороны:
