- Мне в самом деле крупно повезло, - сказала Леди Л. - Если бы не анархисты, я бы наверняка кончила плохо. Им я обязана всем.
Она повернулась к Поэту-Лауреату, который только что издал нечто вроде приглушенного хрипа. Он приставил к правому глазу монокль и смотрел на Леди Л. с выражением недоверия, ужаса и возмущения одновременно.
- Полноте, полноте, голубчик, - сказала она. - Не доводите себя до такого состояния. Вы выглядите точь-в-точь как Бонбон, мой белый щенок, когда у бедняжки случился сердечный приступ. Успокойтесь, Перси, это было так давно... шестьдесят три года назад! Знаете, время все сглаживает. Впрочем, все это случилось за границей и потому не должно вызывать в ваших таких английских глазах никакого удивления.
Впервые за свою долгую и почетную карьеру скромного и сдержанного человека сэр Перси Родинер позволил себе взорваться.
- Тысяча чертей! - взревел он. - Проклятие, вот единственное, что я могу вам сказать! Не верю ни единому вашему слову! Я... вы...
- Вот это уже лучше, - сказала Леди Л. - Вам следовало бы чаще злиться, Перси. Так вас хотя бы замечают. Иногда кажется, что безликость вы сделали смыслом всей своей жизни. И кстати, вполне в этом преуспели.
- О Боже, Диана, решительно, вы переходите границы! Вы всегда любили ошеломлять людей. Арнольд Бенет был прав, когда говорил, что, подобно всем истинным аристократам, вы обладаете террористическим темпераментом и таким чувством юмора, которое порой производит эффект взорвавшейся бомбы...
Вдруг он умолк и посмотрел на нее, забыв закрыть рот: было очевидно, что отголоски только что сказанного им эхом отдаются у него в ушах.
- Продолжайте, продолжайте, - тихо произнесла Леди Л. - То, на что вы намекнули, очень, очень любопытно...
Сэр Перси что-то судорожно сглотнул - возможно, свои мысли.
- На этот раз, Диана, вы действительно переходите границы. Да еще в день своего рождения, когда Ее Величество прислала вам такую трогательную телеграмму с поздравлениями! Вы носите одну из величайших фамилий этой страны, ваша жизнь - раскрытая книга, где весь мир может прочесть восхитительную историю изящества, красоты и достоинства, и вдруг - какие-то загадки... претензии... недомолвки...
У сэра Перси Родинера был теперь такой подавленный и возмущенный вид, что Леди Л., чтобы его приободрить, инстинктивно вставила фразу, которую она произнесла в аналогичных обстоятельствах" когда японцы потопили гордость империи - "Prince of Wales" и "Repulse"6 - у берегов Сингапура.
