Леа была рада любой возможности отвлечься, даже тому, что она больше скользила, чем шла, и тому, что, торопясь за Адамом, в спешке забыла шарф. Годилось все, мешавшее ей обдумать пережитое и услышанное. Фигура Адама рядом казалась какой-то мимолетной, как видение, почти нереальной, всего лишь тенью в уголке глаза, его уверенные шаги не издавали скрипа, ступая по тонкой ледяной корочке.
Высотные дома остались позади, расплывчатые от мороза улицы постепенно становились уже, старые дома, ветхие и заброшенные, все плотнее жались друг к другу. Леа понятия не имела, в каком квартале они сейчас находятся. Она не обращала внимания даже на то, куда поворачивал Адам.
Когда спутник предложил прогуляться, она с облегчением натянула на себя теплую одежду и бросилась к двери. Она больше не выдержала бы и минуты в перетопленной комнате, которая, казалось, сжималась вокруг нее. Ядовитая клеть, превратившаяся в сцену для чего-то совершенно невыразимого. У двери лежала одежда Адама, и когда он поднял ее, в нос девушке снова ударил тяжелый запах. Хотя она быстро отвернулась, от взора ее не укрылись темные полосы, впитавшиеся в ковер. Одежда Адама наверняка была в крови.
Чтобы отогнать эти воспоминания, Леа ускорила шаг. У нее было такое чувство, что она сойдет с ума, если не будет чувствовать Адама рядом. Потому что если она произнесет запретные слова, со времени его признания вертевшиеся у нее на языке, то произойдет, по меньшей мере, коллапс вселенной. Или того хуже: Адам внезапно исчезнет, испарится за считанные доли секунды. И на этот раз она даже не сможет надеяться на то, что останется немного сверкающей ангельской пыли. Поэтому Леа заставила все в себе молчать только ради того, чтобы Адам мог существовать и дальше.
Через какое-то время они добрались до канала, и Адам остановился на середине моста. Свежее снежное покрывало было ему по щиколотку, под нападавшим снегом скрывалась истоптанная множеством ног старая корка спрессованной, смерзшейся воды. По каналу, разрушая только-только затянувшийся ледяной покров, медленно полз ледокол, оставляя после себя следы разрушения: из темной воды выступали огромные куски льда, и вся эта композиция светилась черно-желтым в свете фонарей. По краям фарватера со скрипом тянулись льдины, наезжая друг на друга, творя причудливо-опасный узор. От воды доносился глухой рокот, еще долго после того, как ледокол исчез в тумане выше по течению.
Адам молча наблюдал за игрой ломающегося льда, а Леа тем временем неотрывно смотрела на его голые руки, покоившиеся на затянутых белой коркой перилах. Лопнувшая кожа па суставах пальцев уже зажила. Наконец она схватила его за запястье и мягко потянула, чтобы он отпустил перила.
