— Я тоже так думаю! — обрадовался Кузьма.
— Хотя мы можем и ошибаться, — всё так же хладнокровно добавил полковник.
Полюбовались на струю «китового уса», подчинявшуюся каким-то своим законам движения в вакууме в отсутствие гравитации, потом Хасид ловко поймал одну пластину длиной в локоть, узкую и плоскую, повертел в пальцах.
— Не металл.
— Кость?
— Чёрт его знает. Подсунем Дэву, пусть сделает структурный анализ. Делать тут нечего, возвращаемся.
— Если это и в самом деле не спутник… не искусственное сооружение… а живое существо…
— Уже не живое.
— Значит, я прав? Нас занесло… в другую Систему?
— Разберёмся! — твёрдо пообещал Хасид, оставаясь человеком дела, решительным и уверенным, не боящимся брать на себя ответственность за исход дела.
Ему снилось, что он бежит по длинному коридору, обвивающему центральные отсеки солнцехода, чтобы успеть прыгнуть в кабину метро и перелететь на Землю, но двери кабины закрываются, он ударяется о них всем телом, а в следующий миг солнечная плазма прорывается внутрь машины и…
С криком Герман подхватился на кровати в поту, с бурно колотившимся о рёбра сердцем, не сразу соображая, где находится.
На плечо легла узкая прохладная ладошка, прозвучал знакомый милый голосок:
— Что с тобой, сяньшэн?
Герман зажмурился, потряс головой, посмотрел на встревоженное лицо Юэмей Синь, подсевшей к нему на кровать в наспех накинутом кимоно. По китайскому обычаю они спали отдельно друг от друга, хотя и в одной комнате.
— Тебе приснилось что-то плохое?
Герман криво улыбнулся, опрокинулся навзничь, раскинув руки.
— Солнцеход… и я внутри… нас раздавило…
— У тебя слишком богатое воображение.
Ксенопсихолог кинул взгляд на грудь женщины. Китаянка смущённо запахнула полы кимоно. Однако он медленно, но непреклонно развёл её руки, распахнул полы атласного розового халата и снова залюбовался невысокой упругой грудью никогда не рожавшей женщины. Она замерла, не понимая его порыва. Герман как бы заторможенно погладил вздрогнувшие груди рукой, поцеловал, потом вдруг вспыхнул, загорелся, сбросил с Юэмей кимоно, и уже через минуту они занимались любовью, забыв обо всём на свете, в том числе и о солнцеходе, в котором остались друзья Германа…
Спустя час они искупались в бассейне, позавтракали почти в молчании, поглядывая друг на друга. В глазах Юэмей стоял вопрос, который она никак не решалась задать любимому, и он начал первым:
— Давай сыграем свадьбу, Ю.
Лицо китаянки зарделось, глаза наполнились изумлением.
