Переход на "ты" через Альпы прошел как по маслу.
- Возьми...
Я протянул ей фиалки. Почти вся вода высохла от долгой ходьбы и переживаний.
- Но раз ты принес цветы, значит, знал, где меня искать.
- Бывают счастливые совпадения. Мне сказали в управлении, что ты уехала в Гвиану.
Она раздевалась. Без всякого стеснения, как будто мы незнакомы.
Я же не решался расстегнуть брюки. Все не так. Неправильно. Брюки надо снимать в конце, после всего, перед уходом - тогда уже ничего. А так неправильно, ей-богу.
- ...в Гвиану, - промямлил я, стараясь для начала овладеть хоть собой.
Она присела на биде, стыдливо повернувшись ко мне спиной.
- Ну да, я так всем сказала, для простоты. Раньше я подрабатывала здесь только по вечерам, а наутро приходилось вскакивать и к девяти опять бежать в управление, так что я страшно выматывалась. Да и работа там нудная, надоела до смерти. Сюда приходила как выжатый лимон, на вечер никаких сил не оставалось. Вся эта бесконечная статистика, машины, клавиши не для человека, а для робота.
То ли дело здесь: пусть не так солидно, зато живее и разнообразнее. Общаешься с людьми, близко сходишься с каждым. Как будто мы все - большая семья, понимаешь? Приносишь радость другим и сама живешь не зря. Прости за грубость, но постель - не такая тоска, как IBM, У нас кого только не встретишь. Бывает, человек приходит совсем пришибленный, а уходит глядишь, полегчало. И вообще, если бы любовь не продавалась за деньги, могло бы обесцениться и то, и другое. А так укрепляется курс национальной валюты. Посуди сам, если за сто пятьдесят франков ты можешь получить классную девушку, то будешь эти франки уважать. Начнешь к ним по-другому относиться. Поймешь, что деньжата - не мусор, а стоящая вещь.
Она взяла полотенце и теперь, стоя передо мной, вытиралась. Тут меня отпустило, я ощутил прилив родового начала и тоже избавился от одежды.
- Какая ты красивая, Иренэ, - сказал я и потрогал ее грудь.
Она тоже пощупала меня и игриво похвалила:
- Ого, да ты молодцом!
Я почувствовал, что расту у нее на глазах.
Прирост величины заставил меня подумать о членах Ассоциации врачей и их обращении в защиту равного священного права каждого члена общества на свободное зачатие - легко твердить о равенстве величинам, с которыми не сравниться рядовым членам.
Не отнимая руки с залога моего неотъемлемого права, мадемуазель Дрейфус, как бы прощупывая почву, спросила:
- Зачем ты живешь с удавом?
