- Вот-вот, у нас в "Дешевых товарах" голова так и идет кругом, поток барахла выходит из-под контроля. Живой поток - не уследишь.
- Зато товары эмоционального потребления залеживаются, - сказал манекен, - не имея хождения на внутреннем рынке. Лежат на душе тяжелым грузом, образуют заторы. Как тут не взорваться?
Есть, конечно, некоторый культурный выхлоп, но одним телевидением не обойтись. Всему есть предел...
- Отлично, месье Кузен, обнаруживайте все, что у вас там есть. И вы, месье Дюр, тоже продолжайте.
- В "Самаритен"...
- В "Самаритен" все для всех! - выдала кукла жизнерадостным тоном французского потребителя с политическом оттенком - не без тяги к объединенной Европе.
- Живой поток - распродажа-самообслуживание, заговорил Дюр, - завалены все прилавки. A вечером я, как все, еду домой на метро, без четверти семь, в самый час пик. Нигде так не почувствуешь эту, как вы говорите, полную занятость, как в вагоне метро или пригородной электричке в час пик.
- В силу тех же причин, из-за демографического потопа, я и держу удава. А вспомнил я о нем, потому что месье Дюр заговорил о метро и электричке. Он все очень верно сказал. Так вот, удав - это та самая живая душа, которая ждет вас вечером дома и может поддерживать вас сколько угодно.
- Прекрасно, месье Кузен, - сказал господин Паризи. - Не стесняйтесь обнаружить своего удава.
- Я долго терпел, - продолжал Дюр, - держался, пока была надежда, но теперь мне пятьдесят семь лет, из которых сорок поглотила полная - через край! - занятость...
- Превосходно, господа, - похвалил господин Паризи. - Вы делаете успехи. Теперь вы, месье Бурак. Нон там, слева от вас, стоит пепельница. Оживите-ка ее, помогите ей высказаться.
- Не понимаю, при чем тут я, - промолвила пепельница.
- Вот и мы ни при чем, - ответил Бурак и покраснел от удовольствия: ему удалось разговорить пепельницу, не разжимая губ.
- Вы нам больше ничего не скажете, месье Кузен?
- Людям не хватает святого эгоизма. Например, есть у меня один знакомый, некий Жалько, мы иногда встречаемся в кафе. Разговаривать не разговариваем, обычно молчим, но по-дружески. И вот как-то раз он на меня посмотрел и, должно быть, увидел в моих глазах что-то особенное, светлое. Подходит ко мне и говорит: "У вас не будет четырехсот франков взаймы?" И, представляете, протягивает руку! Слава Богу, у меня как раз были деньги. С тех пор я все время начеку. Чтобы не встретиться с ним. Как увижу на улице - сразу перехожу на другую сторону. Боюсь, как бы он не вернул долг. Но пока мы еще связаны. Такая игра стоит свеч!
