Я ответил, что у меня есть удав.
- Да, - сказал господин Паризи, расхаживая по своей чистенькой, с натертым до блеска полом гостиной, - Париж - очень большой город.
Я забыл сказать, а надо бы для полноты картины - любая мелочь может иметь свой скрытый, неведомый смысл применительно к Надежде, - что господин Паризи носил длинный шарф из белого шелка и шляпу, с которой не расставался даже дома в знак своей независимости и нежелания ни перед кем и ни перед чем склонять и обнажать голову. Я думаю, он не снимал шляпы перед нынешним миропорядком, потому что ждал иного, который бы того стоил (см. Буржо, "Непочтительность, или Позиция стоячего выжидания" - монография по этнологии в трех томах, правда, уже распроданная, что неудивительно - книга с таким названием долго не пролежит!).
- Я беру двадцать франков за урок. Занятия групповые...
- О нет!
Меня отпугнула мысль, что надо платить за кого-то, - за деньги я и так кого-нибудь найду.
- Не беспокойтесь, все остальные - такие же инвалиды войны...
- Какой войны?
- Просто к слову пришлось. Когда говорят "инвалид", обычно думают о войне, хотя на самом деле можно прекрасно обойтись и без нее. Я не могу заниматься с вами индивидуально, коллектив необходим, чтобы дело сдвинулось с места и для поддержания духа. Это входит в курс лечения упомянутого недостатка.
- Но мне не надо лечиться от недостатка. У меня, наоборот, избыток.
- Доверьтесь мне, и гарантирую: через пару месяцев ваша змея заговорит.
- Не змея, а удав, - поправил я.
- А разве удав не змея?
Не люблю, когда все валят в одну кучу и когда Голубчика обзывают змеей.
- Слово "змея" имеет у нас уничижительный оттенок, - сказал я.
- "У нас"? - переспросил господин Паризи и внимательно на меня посмотрел. Взглядом многоопытного, искушенного в людях итальянца. Таким взглядом вас обволакивают, чтобы легче проглотить. - Так-так... Понимаю. Все мы мучаемся поисками себя. Каждый ищет где может. Там и здесь, тут и там. Есть такая неаполитанская песенка: "...тут и там, трам-пам-пам". Это только перевод, в подлиннике, разумеется, не в пример сильнее. Приходится идти непроторенными тропами, а там, бывает, найдешь себя в таком виде, который трудносопоставим с человеческим.
Он заскользил зигзагами по натертому паркету, высоко держа голову в неснимаемой из гордости шляпе - ни перед кем и ни перед чем. Движения его были легки - сказывалась не утраченная с возрастом итальянская изворотливость. Он явно начинал мне нравиться.
