- Как его зовут, этого вашего уборщика?
- Не знаю. Мы мало знакомы. Но я ему так и сказал: хоть три километра, хоть два с лишним метра - размер тут ни при чем, удав есть удав, закон есть закон...
- Вы рассуждаете весьма здраво, - сказал закон, то есть комиссар. Если бы все думали так же, был бы полный порядок. Но нынешняя молодежь слишком поверхностна.
- Потому что ходит по улицам.
- Не понял...
- Ну, они все выходят на улицы, а улицы поверхностны. Надо уходить внутрь, зарываться вглубь, таиться во мраке, как Жан Мулен и Пьер Броссолет.
- Кто-кто?
- ...а этот малый разозлился. Обозвал меня жертвой...
- Так как же зовут этого вашего уборщика?
- ...сказал, что мой удав - религиозный дурман, что я должен вылезти из своей дыры и развернуться во всю ширь, во всю длину. Нет, про длину, пожалуй, не говорил, длина его не волнует.
- Он, по крайней мере, француз?
- ...даже польстил мне - назвал отклонением от природы. Я-то понял, что он хочет сделать мне приятное.
- Хорошо бы вы время от времени заходили ко мне, месье Кузен, с вами узнаешь столько нового. Только постарайтесь записывать имена и адреса. Всегда полезно заводить друзей.
- Я еще сказал ему, что человеческое несовершенство не исправишь с оружием в руках,
- Постойте, постойте. Он что же, разговаривал с вами с оружием в руках?
- Да нет! Наоборот, он всех голыми руками норовит. Это я сказал - "с оружием в руках", так уж говорится. Фигура речи, добрая старая франкоязычная фигура. Но у удава своя фигура, какие же у него руки!
- Так это вы ему пригрозили? А он что?
- Взорвался. Обозвал меня эмбрионом, который боится родиться на свет. Вот тогда-то я от него и услышал про аборты и про заявление профессора Лорта-Жакоба, ну, знаете, из Ассоциации врачей.
- Кого-кого?
- Великого сына Франции, ныне, увы, покойного, который тут совершенно ни при чем. Я ему и говорю: "Ладно, а что вы сделали, чтобы помочь мне родиться?"
- Профессору Лорта-Жакобу? Но он же не акушер! Он знаменитый хирург! Светило!
- О хирургии и речь. Мальчишка-уборщик так и сказал мне в тот раз в коридоре на десятом этаже: "Рождение - это активное действие". Операция. Возможно, кесарево сечение. Поиск выхода. А если выхода нет, надо его проделать. Понимаете?
- Разумеется, понимаю. Не понимал бы, месье Кузен, так меня бы не назначили комиссаром XV округа. Здесь ведь полно студентов. Чтобы справляться с работой, надо находить с ними общий язык.
- Ну вот, когда я отказался растянуться на три километра, от Бастилии до Стены коммунаров, с песнями, он прямо взорвался. Назвал отклонением от природы,.. Сказал, что а боюсь родиться на свет, не живу, а только делаю вид, и вообще не человек, а животное, в чем я, в общем-то, не вижу ничего оскорбительного. И ушел. А я ему тогда сказал, что я действительно отклонение, как любое существо, находящееся в переходном состоянии, и этим горжусь, что жить - значит дерзать, а дерзание - всегда против природы, взять хоть первых христиан, и видал я эту природу, извиняюсь, в одном месте. Мне, говорю, не хватает любви и ласки, и пошел ты на фиг.
