Тайна черных сетчатых колготок
– Страшно? Просто-напросто у тебя плохая реакция. Ну же, не дрейфь, подойди.
Итару в шортах стоит посредине висячего моста и машет ему рукой. Из правого кармана он достал вяленый абрикос – кусает и сплевывает, а из левого презерватив – надувает, делая вид, что собирается пустить по воздуху. На вид ему лет десять. Напротив, Мицуру старше своего нынешнего возраста, так что они скорее похожи не на братьев, а на отца и сына.
– У меня никогда ничто не ладилось по твоей вине. Я ухожу туда, где тебя не будет. Стой в начале моста, сколько влезет!
Мицуру не может понять, где он находится. Знает только, что если не перейдет на ту сторону, домой ему не вернуться. Собравшись с духом, он встает обеими ногами на висячий мост. В тот же миг Итару начинает раскачивать мост из стороны в сторону, вверх и вниз, чтобы над ним поиздеваться. Остается только ждать, когда Итару перейдет мост до конца, и тогда уже пуститься следом.
В какой-то миг Итару уже нет. Мицуру начинает осторожно идти по мосту. Внизу мутная река кипит в ущелье. Вот он уже на середине моста, по тут ноги его внезапно слабеют, он замирает на месте. Вновь появляется Итару в конце моста и кричит:
– Ты выбыл из игры. Мисудзу теперь моя.
Итару садовыми ножницами перерезает трос, удерживающий мост. Гулкий звон эхом разносится по ущелью, и в тот же миг Мицуру падает вверх тормашками. Голову заполняет тепловатый ветер.
В следующее мгновение Мицуру всем телом чувствует, как к нему плотно прижимаются пышные груди. Так и есть, это река. Но река из бессчетных женских грудей. Она несет его, наполняя свербящим блаженством. Впереди море, смутно думает он.
Когда он проснулся, корабль стоял на якоре у Нахи. Аои еще спала. Только что приснившийся сон испарился, как утренняя роса, и только крик Итару еще стоял в ушах. Если сон вещий, надо смириться с фактом, что Итару и Мисудзу, сговорившись, изгнали его как помеху. Сердце заколотилось. Если сейчас же сойти с корабля, вернуться в Токио, еще не поздно, еще можно исправить отношения с Мисудзу…
Но все уже зашло слишком далеко. Он и сам не заметил, как опустился до звания любовника, и вернуться домой означало только покрыть себя несмываемым позором.
