Это особенно проявилось в послевоенный период, когда Сталин терял свою твердость, в его предсмертные дни и после его кончины в 1953—1955 г., когда «старая гвардия» — Молотов, Ворошилов, Каганович — потеряла свой авторитет, а в новой началась открытая «драка» за власть. Но мы забежали несколько вперед, тем более что события этих лет многим известны. Возвратимся все же к периоду войны и вспомним, чем занимался Молотов в ГКО.
Будучи заместителем председателя ГКО, он подписывал добрую половину постановлений ГКО, особенно по отраслям промышленности, не связанной с обороной. Кроме этого, он был ответствен перед ГКО за производство танков в течение всей войны, имея в руках специальную группу «танкистов».
Его положительное участие в решении вопросов в танковой промышленности сыграло свою роль в налаживании производства танков и самоходных орудий.
Думается, что благополучие в танковой отрасли определялось не столько участием В. М. Молотова, а в большей степени одаренным от природы высокими организаторскими способностями наркомом танковой промышленности Вячеславом Александровичем Малышевым.
Молотов, ответственный за танкопром, как и некоторые другие представители «старой гвардии», осуществлял руководство старыми бюрократическими методами: проведением совещаний по решаемым вопросам с приглашением лиц, не имеющих отношения к ним, с большой затратой времени. Вот что говорил в своих воспоминаниях Анастас Иванович Микоян о стиле работы В. М. Молотова:
«Как-то Молотов позвонил и попросил меня зайти к нему, поскольку есть ряд вопросов, поставленных Малышевым, где нужна была моя помощь.
Я пошел к Молотову по двум соображениям: во-первых, из уважения к Молотову (я мог бы попросить прислать ко мне бумаги) и, во-вторых, потому, что Молотов сказал, что у него большое совещание, а меня заинтересовала атмосфера, в которой будут обсуждаться поставленные Малышевым вопросы. Это было летом 1941 года. На совещании было человек 20, не меньше: нарком, заместители наркома, члены коллегии Госплана. Во главе стола сидел Молотов. Меня посадили рядом. Рассмотрение и обсуждение вопросов продолжалось чуть ли не час… Молотов давал слово одному, другому, многие возражали. Молотов разрешал много говорить разным представителям… У Молотова была странная манера. Сам он, по существу, по обсуждаемому вопросу не говорил. Вообще мало говорил на заседаниях и совещаниях. Когда подошли вопросы, которые касались меня (снабжение рабочих танковой промышленности продовольствием и снабжение материалами всего танкового производства), я, понимая значение всего этого дела, дал согласие на снабжение рабочих по высшей категории и поддержал некоторые другие просьбы.
