— Видишь, северянин, как быстро все происходит в этой южной стране. Кобра кусает быстро, а мангуст — еще быстрее. Если бы ты не высовывался, то, глядишь, и дожил бы до того, чтобы стать достаточно проворным. Но, увы, тебе уже поздно набираться ума.
Все сказанное послужило лишь ширмой для приготовлений убийцы. Два легких движения ступнями — и он что-то вогнал пальцами ног в носки сандалий. Ножи на ногах, понял Конан, — слишком поздно, чтобы что-то с этим поделать. Оставалось принять бой на условиях противника.
Конан слышал об этом оружии — небольших острых клинках, спрятанных между стопой и подошвой, которые можно было зажать первым и вторым пальцами. Умением пользоваться этим оружием славились воины южных стран. Лезвия, показавшиеся из сандалий противника киммерийца, были бронзовыми, в форме листа, с глубокими гравированными канавками. Вполне могло оказаться, что они отравлены.
Зрители сбились в плотный круг в ожидании поединка. Почти никто не заключал пари. Большинству исход боя представлялся ясным. Конан заметил, что Юма и Бабрак встали рядом с Сарией, угрожающе положив руки на рукоятки своих кинжалов — на тот случай, если какой-нибудь шутник задумал бы отвлечь Конана, привязавшись к девушке. Мысленно поблагодарив друзей, Конан напрягся, чтобы встретить первый натиск противника.
Разведчик-убийца выхватил второй кинжал из-за спины, обеспечив себе по железному когтю на каждой конечности. Согнувшись, как лук, он вдруг бросился на Конана, словно сверкающее стальными спицами колесо смерти. Удар одной ногой, второй, затем обеими руками в голову и живот… Всё в полном молчании, лишь с хриплым выдохом.
Киммериец, понимая, что вряд ли может отразить одним кинжалом дюжину ударов под разными углами, решил великодушно уступить противнику дорогу. Шаг в сторону — и вот уже тот, сверкая кинжалами, проскочил мимо, меряя двор акробатическими кувырками и пируэтами. Его движения были в немалой степени рассчитаны на публику и отработаны скорее всего в кабацких стычках. Вряд ли он выделывал такие коленца в настоящих боях в джунглях.
Сначала Конан решил предоставить противнику напрыгаться вволю и подождать, пока тот устанет. Но, заметив нездоровый блеск в его глазах, понял, что ждать придется очень долго — наркотики могли, подтачивая общее здоровье, на некоторое время сделать человека практически неутомимым. Размышляя об этом, Конан методично отбивался от тех ударов, которые могли достать его, стараясь уходить в сторону с линии атаки.
