Пол спрашивал себя: почему? Он не получал на малейшего удовольствия от созерцания умирающего человека. Не чувствовал приятной дрожи, возбуждения. Наоборот, после убийства его мучила болезненная тошнота. Не ощущал он и какого-то особого триумфа, как и какой-то особенной очищенности. Облегчение, и то лишь иногда, что вот он снова прошел сквозь это и остался жив: но его не возбуждал вызов, который он бросал судьбе и насилию, не возбуждало то, что он должен был что-то там себе доказывать. Пол месяцами не мог думать ни о чем другом, но ведь существуют вещи, о которых можно размышлять и анализировать де смерти и никогда не приблизиться к их разгадке. Что это было? Чувство долга? Ведь он действовал не по принуждению и не чувствовал себя как наркоман, не получивший дозы, нет: никто и ничто не могло заставить его поступать подобным образом. Просто это следовало сделать. Работа или, может быть определенная обязанность: никак иначе он не мог это определить.
Когда он глубоко забрался в трущобы Южного гетто, то выбрал бульвар, по обеим сторонам которого шли убогие магазинчики, и медленно двинулся между редкими машинами, пока не увидел открытую залоговую лавку. Пол проехал мимо, повернул за следующим углом направо и без труда отыскал местечко для стоянки; в подобном районе нельзя было даже мечтать о том, что бы, оставив на ночь автомобиль, утром обнаружить его в полной целости и сохранности.
Пол тщательно запер все дверцы и проверил окна. Шагая обратно к свету, он прошел мимо высоченного чернобородого человека в широкополой кожаной шляпе, который, посторонившись и даже не взглянув на Пола, дал ему пройти и исчез в тени. Пол вышел на свет.
На улице жидкий ручеек пешеходов виднелся возле закрывающегося супермаркета, Пол прошел мимо окон, заставленных ценниками, мимо телекамер, обосновавшихся высоко на стенах, и вооруженного охранника у входа. Рядом находился винный магазин, он уже закрылся, его окна крепко прикрывали надежные ставни с железными поперечинами; дальше располагалось лавка, торгующая излишками военного обмундирования, и, наконец на самом углу была залоговая контора, над которой висел сферический медный предмет. Зайдя вовнутрь, Пол порыскал в ней минут пять и, обменявшись с владельцем парой слов, снова вышел на улицу.
Бумажник Пол держал в руке и пересчитывал деньги с таким видом, словно только что их получил. Потом неуклюже бросил бумажник во внешний карман пальто, стараясь сделать это позаметнее, и, дойдя до угла, где стоял супермаркет, опустил руку в карман и взялся за рукоятку револьвера.
