— Зачем солдату табурет для дойки, Хоганом?
— Чтобы держать задницу сухой дождливой ночью на часах, милорд.
— Умная мысль, Хоган. Не знаю, почему я сам не додумался. Хорошо придумано.
Веллингтон повернул коня и поскакал на запад, прочь от свалки на месте недавнего сражения.
Хоган подождал, пока генерал отъедет подальше, и довольно ухмыльнулся. Он был уверен, что французы желали доставить ему неприятности, но теперь с божьей помощью он сам подстроит им козни. Он встретит Real Companпa Irlandesa ласковыми словами и щедрыми обещаниями, затем даст ублюдкам Ричарда Шарпа.
***
Девочка цеплялась за стрелка Перкинса. Внутри у нее все болело, она была вся в крови и хромала, но она настояла на том, чтобы выйти из лачуги и смотреть как два француза умрут. Она насмехалась над ними, плевала в их сторону и ругалась, а потом засмеялась, потому один из двух военнопленных упал на колени и протянул связанные руки к Шарпу.
— Он говорит, что не насиловал девочку, сэр, — перевел Харрис.
— Тогда почему мы застали ублюдка без штанов? — спросил Шарп, затем посмотрел на расстрельную команду из восьми человек. Обычно бывает трудно найти добровольцев в расстрельную команду, но не на этот раз. — Целься!
— Non, Monsieur, je vous prie! Monsieur! — крикнул стоящий на коленях француз. Слезы бежали у него по лицу.
Восемь стрелков навели винтовки на двух французов. Второй военнопленный плюнул презрительно и держал голову высоко. Это был красивый мужчина, хотя лицо у него было в синяках после допроса Харриса. Первый пленный, поняв, что его просьбы останутся без ответа, повесил голову и рыдал неудержимо.
— Maman! — жалобно вскрикивал он. — Maman!
Бригадный генерал, сидя в отороченном мехом седле, наблюдал за казнью с пятидесяти ярдов.
Шарп знал, что он не имеет никакого юридического права расстреливать военнопленных. Он знал, что может даже разрушить свою карьеру этим актом, но он думал о маленьких, черных от засохшей крови телах изнасилованных и убитых детей.
— Огонь! — выкрикнул он.
Восемь винтовок выстрелили. Густой дым образовал зловонное облако, скрывшее кровь, щедро плеснувшую на каменную стену лачуги, когда два тела были отброшены назад, затем согнулись и упали наземь. Один из солдат еще дергался в течение нескольких секунд, затем застыл.
— Вы — мертвец, Шарп! — крикнул Луп.
Шарп показал бригадиру два пальца, но не потрудился обернуться.
— Проклятые лягушатники могут похоронить этих двоих, — сказал он, — но нам придется обрушить стены хижин на мертвых испанцев. Они ведь испанцы, не так ли? — спросил он Харриса.
