Балинт Терек подставил спину и вытянул руки, чтобы ему почистили кафтан щеткой. Затем, красный от досады, подкручивая усы, он подошел к священнику.
— Добро пожаловать, дорогой гость, милости просим! — сказал он, протянув руку. — Слышал, что тебя, точно рака, обварили кипятком. Ничего, новая кожа нарастет.
— Ваша милость, — ответил священник, держа шапку в руке, — что меня обварили — это бы еще с полбеды. Хуже, что вырезали мою паству. И мать, бедняжку, убили.
— Чтоб вас турецкие псы загрызли! — проворчал Балинт, обернувшись к туркам. — Скажите пожалуйста, один проклинает за то, что я не отпускаю его на волю, другой учит правилам рыцарства. Я выхожу на поединок с саблей, а он не хуже заплечных дел мастера — с палашом. И называет это рыцарским турниром! А когда я стаскиваю его с коня, он еще нос задирает. Чтоб вас псы и вороны заели!
Терек сердито дернул кожаный пояс и в гневе стал похож на того медведя, который красовался у него в гербе на воротах крепости.
Затем он бросил взгляд на мальчика и, улыбнувшись, удивленно спросил:
— Это он и есть?
— Слезай живей! — прикрикнул священник на Герге. — Сними шапку.
Босой мальчонка с саблей на боку лег животом на спину коня и, соскользнув на землю, остановился перед Балинтом.
— Этого коня ты раздобыл? — спросил господин Балинт.
— Этого! — гордо ответил ребенок.
Балинт Терек взял его за руку и так быстро повел к жене, что священник едва поспевал за ними.
Жена Терека — маленькая, белолицая, русоволосая женщина с двойным подбородком — сидела в саду внутреннего двора крепости, возле мельничного жернова, который служил столом. Она завязывала горшки и крынки с вареньем. Вместе с ней трудился и приходский священник в опрятной сутане и с очень белыми руками. Поблизости играли два мальчугана. Одному из них было пять лет, другому — три года.
— Ката, душенька, погляди-ка! — крикнул Балинт Терек. — Вот этот щеночек — оруженосец нашего Добо!
Герге поцеловал руку хозяйке.
Маленькая голубоглазая женщина взглянула на мальчика с улыбкой, потом нагнулась и поцеловала его в щеку.
— Этот малыш? Да ведь он еще сосунок! — воскликнул приходский священник в изумлении.
— Да, но только сосет турецкую кровь, — ответил хозяин крепости.
— Солдатик, хочешь есть? — спросила женщина.
— Хочу, — ответил Герге. — Но сперва мне хотелось бы пойти к моему господину Добо.
— Нет, сынок, к нему никак нельзя, — ответил Балинт, помрачнев. — Твой господин в постели. — И он обернулся к отцу Габору. — Ты не знаешь еще? Добо ринулся с пятьюдесятью солдатами на двести турок. И один турок вонзил ему в бедро пику, да с такой силой, что пригвоздил его к луке седла.
