— Я должна позаботиться о торжественной церемонии похорон моего брата, — сказала Сарисса.
— Позже этим займешься. — Голос Конана был тверд, как гранит. — Если я тебя оставлю в живых. — Он схватил труп Хасты за край одеяния и со всей силы швырнул прямо в большое настенное зеркало. Раздался звон, от которого до основания содрогнулся замок. Конан рывком поднял Сариссу на ноги:
— Если тебе дорога жизнь, женщина, иди показывай нам кратчайшую дорогу на волю!
Сарисса в страхе заковыляла к выходу. Конан снова подхватил Альквину, устроив ее теперь уже так, чтобы она могла видеть, куда они идут. Королева была настолько потрясена недавним сражением, что без всяких колких замечаний попросила:
— Заставь ее снять с меня веревки.
— Сейчас меня больше устраивает, что ты остаешься связанной, — возразил Конан.
Сарисса повела их вниз по винтовой лестнице. Конан ни на миг не терял бдительности. От Сариссы он ожидал любой подлости. Он знал, что она попытается его убить. Это было лишь вопросом времени.
К его немалому удивлению, Сарисса вывела их на площадку перед крохотной дверцей. За ней было поле. Конан приставил к спине Сариссы острие меча.
— Теперь ступай туда, к лесной опушке. Я не отстану от тебя ни на шаг. Учти, женщина, я слежу за каждым твоим движением. Только попробуй сделать какой-нибудь колдовской жест или произнести заклинание! Будет то же, что с твоим братом.
Боясь даже согнуть спину, Сарисса пошла к лесу. Там, под прикрытием деревьев, она замедлила шаги. Но Конан заставил ее пройти еще изрядное расстояние. Если его не устраивала скорость, он подталкивал Сариссу концом меча.
— Здесь можешь остановиться, — сказал он, когда они отошли достаточно далеко от замка.
Из-за деревьев вынырнула темная сгорбленная фигура. В руках у человека был узелок.
— Альквина! — радостно крикнул Рерин. — Он и правда вызволил тебя из ужасного замка!
— Так и есть. — Альквина бросила гневный взгляд на киммерийца, который опустил ее на землю, словно узел с поклажей. — Рерин, если у тебя есть чем мне прикрыться, я была бы тебе очень признательна, мой старый друг.
Конан по-прежнему не спускал глаз с Сариссы. С того момента, как было разбито магическое зеркало, она не произнесла ни слова и вообще ни движением, ни жестом не выдала своих чувств, если что-то чувствовала.
— Не знаю, Рерин, что с ней делать, — сказал киммериец. — Если мы ее отпустим на все четыре стороны, она непременно устроит нам какую-нибудь пакость. И с собой ее взять мы не можем.
