Кома | страница 13

— Травмирован мозг, — повторил я, как попугай. Объяснение было настолько простым и очевидным, что оставалось только удивляться, как это я сам не додумался до него.

— Ты извини, ради бога, — сказала Мэри. — Я не хотела тебя расстраивать, но с другой стороны…

— Ладно, — пробормотал я, — не за что тут извиняться.

— Ну и как же ты дальше?

— Еще не знаю. Думаю, мне нужно бы сделать скани…

— Это было бы очень разумно, — сказала Мэри. — И в любом случае тебе следует поговорить с врачом.

— Да, — кивнул я, — я вас сейчас покину. Вернусь в больницу.

— Вот это было бы лучше всего, — согласилась Мэри.

— Уходишь? — спросил Энтони, когда я вышел на улицу. Он все еще беседовал с молочником.

— Да, я решил вернуться в больницу.

Я подождал секунду, надеясь, что Энтони предложит меня подбросить. Но он лишь ободряюще похлопал меня по плечу и сказал:

— Хорошая мысль. Ты звони, держи меня в курсе.

— Непременно, — сказал я, не сдерживая возмущения. — Огромное спасибо за помощь.

Но он то ли не заметил моего сарказма, то ли предпочел пропустить его мимо ушей.

Теперь, когда раннее утро уже стало превращаться в полноценный день, электрокар молочника оказался на самом солнцепеке. Молоко грелось. Я отчетливо чувствовал его запах, видел запотевшие бутылки. Судя по яркому, безоблачному небу, день намечался прекрасный.

И только минут через пять я вспомнил, что не смогу сесть ни в метро, ни в такси, потому что денег у меня нет. Конечно же, можно было вернуться и взять в долг у Энтони, но я все еще негодовал на его бездушие и боялся, что повторная с ним встреча может закончиться ссорой. Поэтому я пошел дальше. До больницы было довольно далеко, идти предстояло около часа, но это меня даже радовало — будет время подумать.

Я пытался рассуждать ясно и здраво.

Вполне возможно, что мои первоначальные подозрения были ошибочны и дело отнюдь не в психической травме. Как отметила Мэри, гораздо вероятнее, что мои галлюцинации имеют причиной то или иное повреждение мозга. Каковое, если встать на оптимистическую точку зрения, вполне может быть обратимым. И даже во многих отношениях не столь опасным, как психическая травма, — во всяком случае, предполагающим более прямолинейные, очевидные способы лечения. Кровяной сгусток, застрявший между моим черепом и серым веществом, может быть удален хирургически, что снимет давление на мозг и вернет его к нормальному функционированию. А если так, проблема удаления кровяного сгустка может быть крайне безотлагательной, и вот прямо сейчас, в данный момент, неспешно шагая в больницу, я попусту трачу драгоценные минуты, необходимые для того, чтобы не дать повреждению мозга стать необратимым, минуты, которые могли бы спасти мой разум, а может быть даже и жизнь.