– Я… – Элал облизнул губы, потом рывком поклонился, потом снова выпрямился. – Я всегда уважал Итивакай. Вы «все за одного»… я Элал из Сурков. Я всегда хотел быть с вами…
– Чтобы попасть в Итивакай, мало хотеть, телок, – улыбнулась женщина. – Нужно кое-что мочь. Кто знает, что такое Сурки?
– Шпана, – отозвался один из бригадиров, сидящих подле сцены.
– Они ходят подо мной, – второго бригадира Элал, естественно, знал, его звали Ахав, и на его поддержку юноша тоже рассчитывал, потому что посылал и ему подарки. – Их капитан – Данг Йинг Сионг, госпожа помнит его отца. Недавно они вышибли сопляков Яно из глайдер-порта…
– Ах, да, – кивнула Нешер, хотя наверняка прекрасно все помнила; поманила юношу пальцем, и сердце Элала забилось аж в горле. – Ты там дрался?
– Вот! – Элал торопливо закатал рукав и показал ей длинный порез чуть ли не через весь бицепс. – Это я там получил!
– А если бы тебя ранили в бедро, ты бы штаны снял? – усмехнулась бандитка. – Кто тебя выучил так суетиться, сладенький?
Элал вспыхнул. Обращение «сладенький» было в ходу для пассивных партнеров. Бандюки заржали.
– Ладно, я пошутила, – Нешер прикрыла глаза, словно бы что-то вспоминая. – Так значит, ты хочешь быть мне полезным…
– Элал, – подсказал юноша. – Да, сеу Гор, очень хочу.
– Вроде бы с вами, а вроде бы не с вами бегает мальчишка по прозвищу Флорд, – Нешер снова села. – Приведи его сюда.
Небрежным жестом она дала понять, что разговор окончен. Элал почувствовал, как сердце, от радости впрыгнувшее в глотку, теперь душит его.
– Сеу Нешер, – прохрипел он. – Сеу Нешер, Флорд… он… не нужен вам. Он малахольный. Блаженный.
– Ты хочешь быть мне полезным или нет? – цветок ее губ на миг стал похож на рваную рану и Элал понял что сделал глупость, осмелившись возражать. – Я разве спрашивала твоего мнения о Флорде, телок? Просто найди его и приведи сюда, это все, чего я хочу. Все, ступай, больше ты здесь не нужен.
Элал прошатался к выходу, как человек, раненый в спину. Слезы жгли ему глаза, и, опустившись на скамейку в скверике, он дал им волю.
– Я убью тебя, Йонои! – он ударил себя в грудь. – Убью, сволочь!
На обратном пути он сбросил с постамента бога, которому помазал губы своей кровью и бросился наутек, пока не выскочил из храма жрец.
