Я обошел вокруг судна и тоже заложил свою шашку, но уже с другого борта. Нечаянно отколупнул воск, которым заливают заряд, и, вместо капсюля, увидел обструганную палочку... «Неужели перепутали?»
Со всех ног бросился к шашке Костюкова. Отковырнул с нее воск и вижу: тускло поблескивает никелем настоящий боевой капсюль. Оглянулся на Костюкова, а тот, зацепившись одной рукой за медное кольцо корабельного иллюминатора, покачивается от хохота, будто его подшибает подводное течение. Опытный водолаз не дал себя провести и сам сыграл со мной шутку.
Все еще вздрагивая от смеха, Костюков направился к подъемному трапу. И вдруг упал. Сердце у меня сжалось: подвела все-таки беднягу нога! Я больше не сердился на него и поспешил на помощь. А Костюков уже сам встает, прижимая к груди трепещущую камбалу. Чтобы поймать эту скользкую рыбу, надо быстро на нее упасть.
Радостный поднялся Костюков на трап с живым подводным трофеем. Он принес эту рыбину в ларек и показал Сюньке, а тот сказал: «Эге, мы назовем наш будущий ресторан «Рыжая камбала». Успех будет обеспечен!»
Неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба столь разных людей, как Сюнька и Костюков, связанных лишь случайно друг с другом жизненными обстоятельствами. Но неожиданно грянула Отечественная война, и Сюнька в первый же день вражеского налета, обокрав ларек, исчез из родного города. А Костюков мужественно защищал Одессу в одном из военных отрядов. Во время бомбежки ему оторвало ступню левой ноги; подбежали санитары и стали утешать: «Сделают протез, не горюй!»
– А я его и потерял, – сказал Костюков, – как хорошо был сделан!
Костюкову починили протез, и он вернулся в строй.
А Сюнька больше не появлялся в Одессе. Ходили разные слухи. Одни говорили, что он пристроился где-то к рыбакам, другие – что он отбывает наказание. А потом и эти слухи прекратились.
Так и пропал бесследно когда-то знаменитый черноморский пират, по прозвищу Сюнька.
На дне голубой Балаклавской бухты всегда холодно, даже в самый жаркий день. Водолаз, спускаясь сюда, надевает под костюм толстое шерстяное белье: свитер, зимние брюки, длинные чулки, меховые ноговицы и вязаную теплую фуфайку. Дно тут гладкое. Это не евпаторийский рейд, где в густых водорослях застревают торпеды. Балаклавский грунт на глубине прибит водой, как мостовая. Здесь не так быстро гниют деревянные суда, не обедают барабульки, скумбрии и медузы – дно выстлано чистой темной галькой и посыпано крупнозернистым песком.
