у грот-мачты
[8]». Это самое удобное место на корабле, и тут не качало. Политзанятия провели.
Вечером мы с Серегой оседлали кнехты[9], на которых еще не стерлись медные буквы старого названия судна – «Океан». Глядя на огромные волны, Серега сказал мне:
– Костя, я теперь флотский навсегда, палкой с корабля не выгонишь. А ты?
– И я тоже.
* * *
Наши корабли пришли в норвежский город Берген. На берегу мы купили у газетчика белогвардейскую газету «Руль». В ней было описано, что ожидаются советские моряки, которых нужно остерегаться. Они будут пьянствовать и всех резать. Тут же красовалась картинка: советский моряк в бескозырке, опоясанный пулеметными лентами, с двумя маузерами и с огромным ножом в волосатых руках.
Мы расхохотались. Левка посмотрел на рисунок, сузил глаза, желваки заиграли под натянутой кожей – так он смотрел однажды на хулиганов в клубе.
В этот же день мы выгладили брюки, наваксили ботинки до зеркального блеска и в гладких синих форменках стройными рядами вышли на улицы Бергена. Впереди нас шагал оркестр. Трубы горели как солнце, так хорошо были надраены, а лучше всех – прямо как золотая – сверкала труба Мишки.
Шаги наши очень четко и громко раздавались на мостовой, – казалось, их могла слышать вся Норвегия.
Улицы Бергена будто вымерли, окна красивых домов с черепичными крышами наглухо закрыты. Норвежцы держались настороженно: неизвестно, как поведут себя советские моряки, которых они видели впервые.
Капельмейстер махнул рукой, и грянул флотский марш. Осторожно чуть раздвинулись ставни одного домика, выглянул нос какого-то старика. За ними приоткрылись другие, показалась женщина, еще, еще... Из окон высунулись норвежцы, послышались возгласы: «Виват, виват!», замахали руки, запорхали платочки, и улыбающиеся девушки забросали нас цветами.
Артэлектрик Серега Макарычев покорил бергенцев игрой на балалайке. Он подбрасывал ее над головой, ловил, пританцовывал и закидывал за спину, продолжая играть. Норвежцы были в восторге. «Шпиль мир ауф ден балалайка айнен руссишен танго!» – «Сыграй мне на балалайке русское танго!» – просили они и пригласили Макарычева выступить в клубе с русскими песнями.
Широкоплечий Павел Никоненко, глазковский кулачный боец, тоже отличился. В то время в бергенском порту стояли французские, английские и американские военные суда. Англичане и американцы вели себя вызывающе. Один из них подошел к Никоненко и плюнул ему на ботинок. А ботинки у наших матросов начищены до блеска. Павел достал платок и вытер. Американец не успокоился, стал крутить руками перед носом Никоненко – вызывал на бокс. Павел принял вызов – размахнулся левой рукой и неожиданно ударил американца правой. Тот растянулся на пыльной дороге. Из-за киоска сразу поднялись его товарищи. Они-то и подговорили его на этот поединок. Никоненко свистнул. Подбежали наши матросы. Тогда американцы подошли к Павлу, стали трогать мускулы и восхищенно кричать: «О! Рашен бокс!» А побежденный, медленно поднявшись, крепко пожал Никоненко руку.
