Ветер дул попутный, погода стояла прелестная. На всем корабле нельзя было встретить ни одного недовольного лица. Любезный капитан угощал всех за столом с видом джентльмена, принимающего у себя гостей. Красивый доктор прогуливался по палубе под руку с дамами, поправляющимися после первых приступов морской болезни. Корабельный инженер – страстный музыкант – в свободное время играл на свирели в своей каюте, ему обыкновенно аккомпанировал «Аполлон» Атлантического океана, унтербаталер.[1] Только на третий день путешествия утром общее согласие было нарушено мимолетным раздором, причиной которого послужило неожиданное прибавление к пассажирам в образе заблудившейся птички.
Это была уставшая птичка, (занесенная ветром, как предполагают ученые) она уселась на мачту отдохнуть и оправиться после долгого полета.
Как только маленькое существо было замечено, ненасытная страсть англосаксов к истреблению птиц, начиная от величественного орла до ничтожного воробья, проявилась во всей своей силе. Экипаж забегал по палубе, пассажиры бросились в каюты, чтобы поскорее схватить ружья и подстрелить птичку. Счастливец, которому первому попалось губительное оружие, был старый квартирмейстер[2]«Аквилы». Он прицелился и уже хотел спустить курок, как вдруг на него налетел один из пассажиров, молодой, худощавый, загорелый, живой мужчина, выхватил у него ружье, разрядил его через борт корабля и с негодованием воскликнул: Негодяй! Вы хотите убить бедную, уставшую птичку, которая доверилась нашему гостеприимству и ничего не требует от нас, кроме отдыха. Это маленькое, безвредное существо такое же создание Божье, как и вы. Мне стыдно за вас – у вас на лице написано убийство, я прихожу в ужас от вашего поступка. Квартирмейстер, высокий, серьезный мужчина, очень медленный в движениях, выслушал этот выговор, вытаращив глаза и открыв рот от удивления, из которого потекла желтая от табака струйка слюны. Когда пылкий молодой человек остановился, чтобы перевести дух, моряк обратился к публике, собравшийся вокруг них.
– Господа, – сказал он с римским лаконизмом, – этот молодой человек сумасшедший.
Голос капитана остановил общий взрыв хохота.
– Довольно, – сказал он. – Никто не должен стрелять в птицу. Позвольте заметить, сэр, что вы могли бы проявить свои гуманные чувства и не в таких выражениях. Пылкий молодой человек опять заволновался.
– Вы совершенно правы, сэр! Я заслужил это замечание. Он побежал за квартирмейстером и схватил его за руку. – Прошу у вас прощения, прошу от всего сердца. Вам следовало выбросить меня за борт за все то, что я наговорил вам. Пожалуйста, извините мою горячность, простите меня.
