По этой причине нельзя брать в качестве основания для расчетов данные одной стороны о потерях другой (за исключением числа пленных). Однако данные о собственных потерях тоже не идеальны и, как правило, страдают неполнотой: в боевой обстановке трудно проследить судьбу каждого солдата и учесть все жертвы. Здесь играет роль и абсолютный размер потерь - чем он больше, тем относительно выше доля неучтенных потерь. Кроме того, многое зависит от характера общества. В Англии и США, родственники почти всех военнослужащих прилагали усилия к тому, чтобы выяснить их судьбу, и военные ведомства вынуждены были посылать извещения практически на всех погибших и пропавших без вести, в частности, и по юридической необходимости: вопросы наследования и пр. Те же закономерности действовали и в Германии, где тоталитаризм еще не успел истребить эти традиции гражданского общества. В СССР уже успело укорениться отношение к человеку как к простому винтику государственной машины. Советские люди практически не имели собственности, и на практике родным погибших и пропавших без вести далеко не всегда требовались юридически строго оформленные документы о судьбе близких. К тому же у многих бойцов и командиров все родные погибли в ходе войны, а миллионы других были перемещены в результате эвакуации на Восток или отправлены на работы на Запад, в Германию. Поэтому посчитать в первые послевоенные годы более или менее точно потери как Красной Армии, так и мирного населения было невозможно. Поскольку давление со стороны общественности отсутствовало, более или менее подробный и точный подсчет жертв второй мировой войны в СССР так и не был произведен. Из-за этого обстоятельства мы вынуждены основывать свои подсчеты на оценке общей численности населения СССР к началу и концу войны, а также на некоторых косвенных данных, коррелирующих с уровнем безвозвратных потерь войск. В целом же приходится отказаться от распространенного среди широкой публики мнения, что рано или поздно наши потери в войне удастся установить чуть ли не поименно или хотя бы с точностью до десятков тысяч человек. Этого не будет никогда, и точность исчисления военных потерь населения СССР всегда будет колебаться в пределах нескольких миллионов. Чисто теоретически можно попытаться более точно установить потери Красной Армии, сравнив данные о численности всех ее частей на различные даты за всю войну. Командиры сплошь и рядом эту численность завышали, дабы получить больше продовольствия, боеприпасов и других единиц снабжения, а также чтобы приуменьшить потери. Однако в основном подобное искажение было бы устранено в процессе вычитания, поскольку можно предположить, что завышено было большинство данных. Тем не менее, подобный проект вряд ли осуществим, так как требует слишком много времени и средств.
