— А если я очень попрошу, — сказал Уоррен Сиффорд.
Совсем другим голосом. Без тени заносчивости. Тягучая, медлительная манера сменилась чуть ли не мольбой.
— Нет, — отрезал Бастесен, снова пытаясь всучить американцу пиджак. — Это исключено. Но я немедля подыщу кого-нибудь. Вам, наверно, пора идти. Они уже явно теряют терпение.
— Погодите. — Сиффорд написал в блокноте еще одно имя. — Тогда, может быть, он? Во всяком случае…
— Ингвар Стуббор, — медленно прочел Бастесен и легонько качнул головой. — Не знаю такого. Однако…
— Ингвар Стубё, — послышалось из угла возле двери.
Оба разом обернулись. Полицейский, покраснев до корней волос, пробормотал:
— Он наверняка имеет в виду Ингвара Стубё. Из Уголовной полиции. Он преподавал у нас в…
— Ингвар Стубё, — повторил Бастесен, помахав листком, который Сиффорд первоначально дал ему. — Так ведь он женат на этой самой даме! Вы что же, знакомы с ними обоими?
Уоррен Сиффорд поправил воротник рубашки и наконец-то надел пиджак.
— Стуббора я видел всего два раза, — ответил он, — и фактически не знаю его. А вот Ингер Юханну Вик… Ингер Юханну я когда-то хорошо знал. Так как насчет Стуббора?
— Стубё, — поправил Бастесен. — Стубё-о-о. Как в bird. Посмотрим, что тут можно сделать.
Оба направились к двери. Внезапно Бастесен остановился, положил руку на плечо американского гостя и с выражением любопытства на лице воскликнул:
— А ведь верно! У Ингер Юханны Вик есть своего рода предыстория, связанная с ФБР. Но я в нее не вникал. Вы знакомы по тем временам?
Уоррен Сиффорд не ответил. Подтянул галстук, одернул пиджак и пошел навстречу послу
Абдалла ар-Рахман по-прежнему был превосходным пловцом. Ровными, неторопливыми гребками рассекал воду. Однако по причине длинных рук и широких ладоней достигал высокой скорости. Воду не хлорировали. Химикалии вызывали у него легкую тошноту. Поскольку же большим бассейном никому другому пользоваться не разрешалось, туда закачивали соленую воду и меняли ее так часто, что он никогда не испытывал неприятных ощущений.
Мужчина, сидевший у бассейна в удобном кресле, среди мягких подушек, улыбался, любуясь красотой мозаичных узоров в бассейне и вокруг. Мелкие плитки всевозможных оттенков синего цвета искрились в отсвете факелов, горевших на западной стене. Вечерний воздух казался прохладным по сравнению с нещадным зноем, который терзал его весь день. Он так и не привык к жаре. Но любил ее остатки, накопленное солнечное тепло, дарившее вечером уют и наконец-то унимавшее боль в поврежденном колене.
