Она могла различить в темноте только его силуэт, ей было уютно в его сильных руках.
— А ты попробуй, — предложила она, имея в виду бутылочку с лекарством.
Меган знала, что он прекрасно ее видит. Его глаза привыкли к темноте, и он мог легко различить каждую черточку ее лица.
— Наверное, я так и сделаю, — тихо сказал он и прижался к ее губам.
Если бы она была к этому готова, то подумала бы, что это легкий, как перышко, братский поцелуй. Но она этого не ожидала и поцелуй вовсе не был похож на случайное прикосновение. Он нежно открыл ее мягкие сухие губы и начал неспешно ее целовать, как будто впереди у него была целая ночь, целая вечность, чтобы полностью изучить ее рот.
Жжение в груди вдруг стало отступать, сменившись горячим приливом внизу живота, страстным томлением, которое в сложившейся ситуации показалось ей просто смешным. Слабые доводы рассудка не помогли. Она оказалась пленницей ночи, темного незнакомца, собственной болезни, — и если она соберется с силами, то сможет даже ответить на поцелуй.
Он поднял голову, и она была готова поклясться, что на его губах заиграла улыбка.
— Так вот, значит, какова на вкус жевательная резинка.
Ей не хотелось отвечать. Она хотела, чтобы ее снова поцеловали, раздели и уложили на высокую мягкую кровать. И еще, чтобы он лег с ней рядом. Он был таким сильным, таким неуязвимым, настоящим повелителем ночи. Но она не могла ему об этом сказать.
Все, что она могла — это уткнуться лицом в его мягкую белую рубашку и тесно прижаться к сильному упругому телу.
— Ты будешь жить, — уверенно сказал он. — Ты не покинешь меня. Я тебя не отпущу.
Она слышала эти слова прежде, и в глубине души знала, что ее обнимает Этан Уинслоу. Именно он поцеловал ее и не дал умереть.
— Я буду жить, — согласилась она тихим, похожим на шелест увядшей травы, голосом. Усталость накрыла ее с головой, унося с собой последний всплеск сознания. — Я тебя не покину.
Темнота окутала ее теплым шелковым покрывалом.
Этан уложил хрупкое тело Меган на кровать. Он не стал зажигать свечей. Он и без них прекрасно все видел. Ее перестал бить озноб, жар уменьшился, температура упала. Так было и раньше, но потом горячка возвращалась. На этот раз он почему-то был уверен, что дело пошло на лад: кризис миновал. Несмотря ни на что, она справилась с недугом.
Я тебя не покину, сказала Меган. Она произнесла эти слова больная, в бреду, и из чувства благодарности. И совершенно не ведая, кому их говорит. Она не могла знать, что он собирается заставить ее сдержать свое слово.
